Между тем победа на этом конкурсе сыграла заметную роль в дальнейшей карьере Петросяна. После этого у него наконец появились постоянные авторы, участились его выступления на телевидении, его даже стали приглашать вести правительственные концерты, что являлось добрым знаком — значит, ему безоговорочно доверяли. Короче, Петросян был, что называется, нарасхват. Назову лишь некоторые из его тогдашних выступлений: 10 ноября 1970 года он вел второе отделение концерта в Колонном зале в честь Дня милиции, 22 февраля 1971 года — концерт в Центральном театре Советской Армии (кстати, один из последних концертов, которые впрямую транслировало телевидение), 9 июня того же года — правительственный концерт в Большом театре в честь встречи председателя Совета Министров СССР А. Косыгина со своими избирателями, 9 июля — концерт в честь открытия Центрального концертного зала в гостинице «Россия». Во время последнего концерта произошел казус, который Петросян сумел превосходно обыграть и обернуть себе во благо. Что же произошло? Во время его конферанса над сценой внезапно появились… кошки. Их было несколько, и все они шли одна за другой по карнизу над сценой (видимо, набежали из гостиницы). А у Петросяна в это время шел монолог о Москве, стилизованный под современные летописи Пимена. Это его и спасло. Петросян ловко выкрутился, свернув на тему «кошка в терему — радость во дому». Зрители подумали, что присутствие кошек на сцене — оригинальный режиссерский ход.
Звание лауреата принесло Петросяну и материальную выгоду — наконец-то после почти десятилетнего скитания по чужим квартирам он получил отдельную квартиру на Садовом кольце. Вместе с женой и дочерью Петросян переехал в нее в конце 1971 года.
Тогда же произошло «боевое крещение» на эстраде дочери Петросяна — шестилетней Вики. В концерте в честь 8 Марта она выступила с небольшим стихотворением «Про папу». Поначалу зрители восприняли девочку как просто юную артистку, но когда, закончив номер, она обратилась к Петросяну со словами: «Папа, пойдем домой!», зал догадался, кто она на самом деле, и буквально зашелся от восторга.
В начале 70-х Петросян познакомился с несколькими писателями-юмористами, которые обогатили его конферанс новыми монологами. Так, в 1972 году судьба свела его с Михаилом Жванецким, Лионом Измайловым, Львом Компанейцем. Квартира Петросяна на Садовом кольце довольно быстро превратилась в своеобразный клуб юмористов. Там ежедневно бывали писатели, артисты, режиссеры.
В 1973 году судьба свела Петросяна с двумя популярными конферансье Львом Шимеловым и Альбертом Писаренковым. Они стали выступать в одной программе, а год спустя стали ведущими популярной телевизионной передачи «Артлото».
Весной 1974 года Петросян отправился с гастролями к себе на родину — в Баку. В совместной программе с Московским мюзик-холлом Петросян впервые выступал не как конферансье, а со своим отдельным номером. Это была очень важная поездка — Петросяну предстояло доказать, что он сумеет осилить сольные номера. И артист справился с задачей — зрители принимали его очень хорошо. В итоге 31 декабря того же года Петросян провел свой последний концерт в роли конферансье и ушел в речевой жанр.
Стоит отметить, что уход Петросяна из конферанса был встречен многими коллегами артиста в штыки. К примеру, все концертные залы, которые двенадцать лет считали его «своим», тут же объявили ему бойкот и перестали приглашать к себе. Однако Петросян с юмором отнесся к этому обстоятельству. В конце концов, по мере того как Петросян завоевывал популярность на других площадках, многие из числа бойкотирующих вынуждены были идти на попятную и вновь приглашать его к себе. Так поступил сначала Театр эстрады, затем Колонный зал.
Во время концертных выступлений Петросяна в те годы случалось множество курьезных историй. Об одной из них рассказывает сам артист:
«Был у меня написанный от лица дворника монолог «Как у нас во дворе» И. Виноградского. Дворник, глядя на окна дома, перемывал косточки жильцов.
«Вона! В етом окошке академик живет. Яму, небось, в получку мешок денег дают — и все десятками! А ежели рублями, так и два мешка будет, полтинниками — на тачке везти надо! А ежели копейками, так ведь цельный вагон денег…»
Стою я на авансцене перед занавесом в образе этого дворника и указываю на воображаемое окошко, где живет академик. И вдруг слышу: в зале невообразимый, почти истерический хохот. В чем дело? Оказывается, там, куда я указывал, висел портрет Л. И. Брежнева. Зрители поняли, что я об этом не догадываюсь, и стали хохотать еще громче. А я продолжал монолог:
«Цельный вагон денег! Куда это он их девает? Получил получку, ну, долги отдаст — десятки две, ну, заначку сделает — еще пятерка, ну, десятку жене на хозяйство. Ну, с такими же академиками на полбанки скинется, а остальные куда? Да! Я академиком не отказался бы быть. Цельный день сидел бы на стуле в пинжаке! Выпимши!»
Я, естественно, не понимаю, почему зрители от смеха вскакивают с мест и утирают слезы. А у кое-кого уже и сил смеяться нет.
«Вот это публика, — думаю я и перехожу к обсуждению очередного жильца. Теперь я указываю рукой в другом направлении, туда, где находится его воображаемое окно, которое совпадает с портретом А. Н. Косыгина, который висел на противоположной стене.
«А вон в ентом окошке артист живет. Ну артист! Тямно у него! По концертам забегался — деньгу зашибает, а ведь тоже не знает, куда деньги девать! В Большом театре поет, в очень большом. Народный артист, правда, я у народа спрашивал, кто его любит. Никто не любит. В народе Майю Кристалинскую знают, Муслима Магомаева знают…»
Публика неистовствовала… Комизм усугублялся тем, что в то время мы даже помыслить не могли о таких преднамеренных вольностях…»
В те годы работа у Петросяна шла в четырех направлениях—с писателем Г. Минниковым он трудился над несколькими монологами; с писателем А. Хайтом — над новым фельетоном; с Левинсоном, Шимеловым и Писаренковым репетировал новую программу-спектакль, сценарий которого уже к тому времени написали Хайт и Левенбук; готовил номера для телевидения и снимался в «Артлото».
В 1975 году должна была состояться премьера спектакля «Трое вышли на сцену», в котором участвовали Петросян, Шимелов и Писаренков. Однако долгожданного события так и не произошло. Спектакль был показан всего лишь один раз — на просмотре в ЦДРИ, где сидело только начальство Росконцерта и «эстрадная общественность». Хотя просмотр завершился благополучно и начальство дало «добро» на выход спектакля в свет, однако один из участников представления — Писаренков не дал этому проекту осуществиться. Посчитав, что он недостаточно выигрышно представлен в спектакле, Писаренков ушел из него. Спектакль был закрыт, хотя к его выходу уже все было готово — реквизит, костюмы, четыре вида рекламных плакатов, технический состав.
