Неясно, на что рассчитывали авторы планов революции в Германии, если они одновременно развивали сотрудничество с германскими военными и промышленниками оборонного производства, которые и не помышляли о коммунистической революции. Между тем, не довольствуясь налаживанием связей с германскими военными и руководителями оборонной промышленности Германии, Карл Радек установил контакты с правыми, националистическими кругами этой страны, активность которых стала возрастать после оккупации французскими войсками Рура в начале 1923 г. Бывший переводчик Гитлера и видный германский историк Пауль Шмидт (писавший под псевдонимом Пауль Карелл) писал: «Радек… был горячим сторонником идеи, что «общие враги, Версальские победители» должны быть разбиты блоком Советского Союза и Германии. Радек не считал, что для такого союза Германия должна стать коммунистической. Он полагал, что германские националисты могут стать переходным этапом на пути к большевизму. Поэтому, когда Альберт Лео Шлагетер, лейтенант одного из иррегулярных формирований «Немецкого свободного корпуса», подпольный борец против французской оккупации Рура, был приговорен к смертной казни и расстрелян в мае 1923 г. за теракт, то Радек на заседании Коминтерна выступил 20 июня 1923 г. с сенсационной речью, посвященной расстрелянному. Речь была озаглавлена «Лео Шлагетер, путешественник в никуда».
Вряд ли сторонник Троцкого Радек, не бывший членом политбюро, позволил бы такие шаги самостоятельно. Скорее всего, курс на сближение с правыми националистами Германии был взят с согласия, а может быть, и по инициативе Троцкого.
Из этого следовало, что Радек и Троцкий, готовившие планы коммунистической революции в Германии, одновременно делали ставку на участников военизированных националистических организаций, которые все теснее сближались с национал-социалистической партией Адольфа Гитлера. Между тем для многих, в том числе и для Сталина, было ясно, что «фашисты», как именовали тогда членов партии Гитлера, являются злейшими врагами коммунистов. У Сталина были серьезные основания для сомнений в удаче политики, которая исходила из одновременной поддержки двух противостоявших сил.
Кроме того, Сталин не мог не знать, что на Западе уже давно разработаны планы развязывания войны между Германией и СССР. Одним из разработчиков таких планов был Парвус. После победы Октября он предложил свои услуги Советскому правительству в качестве советника, но получил отказ. С начала 20-х гг. Парвус стал советником президента Германии Эберта. В эти годы он опубликовал брошюру, в которой призывал Германию осуществить экспансию против России, и таким образом предвосхитил многие идеи, высказанные вскоре Гитлером в «Моей борьбе».
Надо сказать, что Парвус не был оригинален в своих идеях. Еще в ноябре 1918 г., как следует из мемуаров министра английского правительства и члена масонской организации Уинстона Черчилля, он пришел к мысли о необходимости направить германскую экспансию против Советской России и стал всячески отстаивать эту идею. Парвус лишь детально разработал и обосновал план вторжения Германии в СССР.
Узнав о том, что в корреспонденции Роста из Варшавы было изложено вкратце содержание этой брошюры Парвуса, В.И. Ленин 2 февраля 1922 г. направил гневную телефонограмму секретарю ЦК РКП(б) В.М. Молотову для сведения всех членов Политбюро, в которой говорилось: «Предлагаю назначить следствие по поводу того, кто поместил на днях в газетах телеграмму с изложением писаний Парвуса. По выяснении виновного, предлагаю заведующему этим отделом Роста объявить строгий выговор, непосредственно виновного журналиста прогнать со службы, ибо только круглый дурак или белогвардеец мог превратить наши газеты в орудие рекламы для такого негодяя, как Парвус».
Однако Парвус поддерживал связи в Москве не с «круглыми дураками» или «белогвардейцами», а со многими влиятельными людьми в руководстве страны и в первую очередь с Троцким.
Сталин, видимо, отдавал отчет в том, что, поддержав сомнительный план развязывания революции в Германии, СССР оказался бы не только вовлеченным в Гражданскую войну в этой стране» но и спровоцировал бы Советско-германскую войну. Планы Радека, Зиновьева и Троцкого невольно бы создали ситуацию, которая отвечала тем задачам, которые выдвигал друг Троцкого Парвус. Уже было известно о быстром превращении Парвуса из левого социал-демократа и теоретика мировой «перманентной революции» в крупного международного финансиста и советника правительств Германии и Османской империи. Какие неожиданные метаморфозы могли бы произойти с теми, кто сейчас с пеной у рта демонстрировал свою преданность идеям коммунистической революции? Где гарантия, что «граждане мира», охотно вступавшие в контакты с крайне правыми силами в Германии, не предали бы коммунистов из партии Брандлера, а заодно советских коммунистов и народы СССР, которых они считали необыкновенно «отсталыми»?
Думал об этом Сталин или нет, но сомнения в планах революции в Германии одолевали его, и он считал, что коммунистов Германии надо не поощрять, а сдерживать. Однако очевидно, что среди советского руководства Сталин был одинок в своих сомнениях. Выступить же против революции в другой стране означало бы в ту пору объявить себя врагом коммунизма. Видимо, поэтому Сталин не стал возражать, когда на основе тезисов Зиновьева 4 октября политбюро приняло решение о дате германской революции: «Согласиться с комиссией в вопросе о назначении срока – 9 ноября с. г».
Троцкий вовсе не желал уступать председателю Коминтерна первенства в реализации этих авантюрных планов. Будучи предреввоенсовета, он должен был хотя бы в силу своего положения сыграть важную роль в предстоящих событиях, так как план германской революции предусматривал активное участие в ней Красной Армии. Несколько позже был разработан план увеличения Красной Армии до 2,5 миллиона человек и создания 20 новых дивизий. В новые формирования должны быть отобраны люди, знающие немецкий язык со времен плена у немцев в Первую мировую войну. По свидетельству X. Брандлера и других, Троцкий не только активно участвовал в разработке планов революционного восстания, но сам разрабатывал их и настаивал на их выполнении. Зиновьев, выступивший автором плана германской революции, представлял препятствие для Троцкого. Поэтому Троцкий решил избавиться от Зиновьева и его союзников в руководстве страны. В качестве предлога для смещения руководства были избраны не вопросы германской революции, а проблемы хозяйственного развития советской страны.
Несмотря на преследование инициаторов забастовок из «Рабочей правды» и «Рабочей группы» экономические выступления рабочих перерастали в политические под лозунгами отстранения от власти «обюрократившейся» и «обуржуазившейся» партийной верхушки. Используя это недовольство, Троцкий выдвинул программу выхода из хозяйственного и политического кризиса на основе смены курса партии и изменений в руководстве страны.
