На настольном календаре он записал: «29 декабря 1972 г. – Березняк, 60 лет. Дубна».
Решил, что непременно поедет поздравить нового друга, несомненно, будущего Героя. Тем более что никогда не был в Дубне. Точнее, в том месте, где сейчас эта самая Дубна, он был – в 1939 году. Тогда он был в составе советской делегации, которая принимала на борту теплохода «Красный Перекоп» немецкую делегацию, прибывшую с ответным визитом на наши авиационные заводы. Была осень, моросил дождь, и красоты канала имени Сталина не впечатлили гостей. В кают-компании стюарды разносили бокалы, говорились тосты и пожелания долгого мира, так что к истоку канала прибыли уже навеселе. Теплоход дал протяжный гудок, и все потянулись на палубу, и тут не только у немцев, но и у наших отвисли челюсти: там, где воды Волги вливались в канал, по обоим берегам рукотворной реки стояли две исполинские гранитные статуи – Ленина и Сталина. Таких гигантских изваяний Яковлев никогда не видел ни до, ни после. Да и остальные тоже. Теплоход, сделав круг, причалил у маяка, на правом берегу канала, близ железнодорожной станции Большая Волга. Там на берегу на гранитных плитах у подножия памятника Сталину руководство треста Каналстрой (Управление капитального строительства НКВД) накрыло столы, главным блюдом на которых была рыба, выловленная тут же: стерлядь, севрюга, осетр, налим и др.
Яковлев отогнал от себя видение тех давних лет и вспомнил, что он еще раз был в этих краях, и это тоже было связано с немцами: в 1947 году он приезжал сюда разбираться с каким-то конфликтом, возникшим в коллективе немецких конструкторов, которых привезли сюда в надежде, что они вдохнут новые силы в дело создания реактивных самолетов. Яковлев тогда был против участия немцев в наших программах, и жизнь показала, что он был прав.
Теперь он поедет как гость, никаких немцев, никаких конфликтов!
Однако поехать не удалось: жесточайшая простуда свалила в постель, горло обметало так, что и говорить было невозможно. Пришлось ограничиваться поздравительной телеграммой.
После новогодних каникул, после нахлынувшей текучки вспомнил, что надо позвонить, хоть с запозданием поздравить приятного человека, так неожиданно встреченного на жизненном пути.
На звонок ответила секретарь и сказала, что Александр Яковлевич болен, в больнице… Что с ним, заволновался Яковлев… Инфаркт…
Яковлев потребовал заместителя и выяснил, что в день юбилея, когда в Доме культуры собрались рабочие, инженеры, конструкторы «Радуги», с телетайпа принесли поздравление министра. Дементьев поздравлял Главного конструктора с юбилеем и объявлял награду – «премию в размере двухнедельного оклада».
Яковлев почувствовал, что и у него сердце подпрыгнуло к горлу. Да как же так, Петруша Дементей! Да кто ж дал тебе такое право?
На следующей неделе, изменяя своему правилу не ездить на рядовые заседания коллегии, он отправился на Уланский.
Коллегия кончилась в три, после нее в кабинет министра потянулись директора периферийных заводов, которым в Москве, как обычно, надо решать множество вопросов и с министром в том числе. Дементьев освободился после пяти, и Яковлев, не спрашивая секретаря, открыл дубовую дверь.
Дементьев с некоторым удивлением воззрился на вошедшего: кого-кого он ожидал увидеть здесь, только не самолюбивого Яковлева.
– Ты знаешь, что у Березняка инфаркт? – сознательно упирая на «ты», спросил Яковлев.
Дементьев, не отводя взора, набычил голову.
– Зачем ты так? – повторил вопрос Яковлев.
Бесконечно долгую минуту длилось молчание:
– Власть портит…
Яковлев вышел, даже не закрыв за собой двери…
Кто живет в стеклянном доме, не должен бросаться камнями.
Восьмой закон Паркинсона
Ах, если бы жизнь не походила на качели! На них хорошо, когда ты наверху. Но ведь это только миг. Года через два неожиданно позвонили из приемной министра. Дементьев приглашал завтра зайти к одиннадцати. На столе у министра ворох бумаг и поверх вороха Яковлев увидел свою – с голубым трафаретом фирмы наверху.
– Александр Сергеевич, я тут подписываю представления на награды по итогам пятилетки. И в вашем списке среди прочих опять Кильдишева. В чем дело? Она у вас уже и лауреат Ленинской премии, и даже Герой Социалистического Труда – на фирме у вас только два Героя – ты да она – и теперь снова ты ее к награде представляешь. Я не знаю, какие там у вас отношения, но так же нельзя! В чем дело?
– Власть портит, – только и мог вымолвить Яковлев.
Качели качнулись в другую сторону…
Судьба и карьера Александра Сергеевича Яковлева есть типичное порождение советской эпохи – самое талантливое, яркое, но эпохи, именно, советской.
Благодаря своему таланту, умению вписаться в реалии советской жизни, везению (которое он создал своими руками) он достиг того потолка, до которого вряд ли кому удастся дотянуться. Блестящая карьера советского конструктора в советское время.
Но ей оказались присущи и все пороки советской системы подбора руководящих кадров. При любимом им Сталине ротация кадров была самой главной приметой времени – ротация эта проходила жестоко, но на высших руководящих постах постоянно появлялись молодые кадры. Пример самого Яковлева тому подтверждение. Избавившись от неизбежности сталинских репрессий, партийно-советская номенклатура прежде всего обезопасила себя, и после тридцати лет страха она создала систему несменяемости руководства, начиная с председателя колхоза до Генерального секретаря партии.
Но не будем лезть в сельское хозяйство и подниматься до горних высот политики, ограничимся интересующей нас отраслью – авиастроением. Ни одного худого слова не имею права сказать о выдающихся конструкторах, создавших славу советского авиастроения, но стремление «отцов-основателей» оставаться в руководящем кресле до самой смерти или до глубокой старости вряд ли пошла на пользу авиационной промышленности. Тут 33-летним наркомам пробиться бы не удалось.
Пожизненное обречение на власть вряд ли кого сделало лучше, и тут уж, действительно, посетуешь: власть портит.
Великий Туполев оставил свой пост в 80-летнем возрасте, добившись, чтобы, вопреки противодействию министра, его пост занял сын – А.А. Туполев.
Министр П.В. Дементьев оставил свой пост после смерти в 1977 году, пробыв на Олимпе 36 лет. Его сыновья (без помощи отца, разумеется!) тоже сделали хорошую карьеру – младший стал генеральным директором Долгопрудненского ДКБА, а старший – заместителем Генерального конструктора проекта «Буран» и Героем Соцтруда.
А шефом проекта «Буран» был 70-летний Г.Е. Лозино-Лозинский.
