Омейядов (661–750), Испанию. Легенда гласит, что, преодолев пролив, названный впоследствии в его честь, Тарик, потомок арабов-выходцев из Верхней Аравии, приказал сжечь корабли, давая понять своим воинам, что, отступив, укрыться им будет негде. Вестготы, владевшие тогда теми землями, потерпели сокрушительное поражение (Гибралтар в переводе с арабского языка значит Гора Тарика, Джабаль Тарик; стоя на ней, полководец и принял решение «шагнуть в Испанию»).
Известный арабский историк Ибн ал-Кутыйа (ум. 977), потомок внучки вестготского короля Андалусии Витицы, упоминает в своей увлекательной «Истории завоевания Андалусии» о нескольких мифических, можно сказать, происшествиях, связанных с тем временем. В Толедо, рассказывает он, был замок, а в нем — дворец, где хранился древний ларец с четырьмя Евангелиями. Так повелось, а почему, не помнил уже никто, но вестготы, правившие Андалусией, никогда не отворяли двери Запретного замка. Имя усопшего андалусского правителя высекали на мемориальной стене-стеле замка. Вскрыл двери дворца и извлек из него ларец с четырьмя Евангелиями король Родерик. Там же обнаружил он и «стол Соломона», за которым, как сказывают легенды, Сулайман ибн Дауд (царь Соломон) «усмирял злых духов», а также «обменивался загадками и делился мудростью» с легендарной Билкис, царицей Савской. На дверях комнаты, где находился «стол Соломонов» и четыре Евангелия в ларце, оказалось 24 запора. Взломав их и отворив двери, сообщают арабские историки Ибн Кутайба и Ибн Кутыйа, вошедшие узрели на стенах таинственной комнаты той изображение всадников, «похожих на арабов», в чалмах, вооруженных луками и копьями. А посреди комнаты, на «столе Соломона», — древний пергамент с письменами. Говорилось в них о том, что человек, осмелившийся отворить двери дворца, — падет от рук ратников, изображенных на стенах «покоев ларца». Что явятся они в Андалусию и захватят Толедо. Действительно, в том же году, когда Родерик «проник во дворец Запретного замка, мавры вторглись в Андалусию» (июнь 711 г.). «Предначертания судьбы изменить нельзя», — поучают в наши дни своих сыновей арабы Аравии, пересказывая им эту историю. И добавляют: «Знамениям судьбы надлежит внимать».
После смерти ал-Валида I власть в Халифате наследовал его брат, Сулайман ибн ‘Абд ал-Малик ибн Марван (правил 715–717). Будучи, по отзывам историков, человеком жестоким и злопамятным, он подчеркнуто неприветливо принял двух прибывших в Дамаск прославленных военачальников, вызванных в столицу Халифата еще ал-Валидом I, — Тарика ибн Зийада и Мусу ибн Мусайра, покорителей Испании. Опасаясь этих авторитетных в войсках мусульман полководцев, он предал их опале. И окончили они дни свои, проживая в Дамаске, в нищете, бедности и безвестности (23).
Поставив мечеть в Гибралтаре, король Фахд, со слов его хронистов, отдал дань блистательным арабским воинам прошлого, о которых читал в юности и ратными делами которых искренне восхищался.
Часть X
Король ‘Абд Аллах ибн ‘Абд ал-‘Азиз Аль Са’уд (правил 01.05.2005 — 25.01.2015)
Чувство родины
Шестой король Саудовской Аравии и Хранитель двух Святынь Абд Аллах ибн Абд ал-Азиз ибн Абд ар-Рахман Аль Са’уд родился в Эр-Рияде, 1 августа 1924 года. Его матерью хронисты Дома Са’удов называют Фахду бинт Аси аш-Шураим, женщину из знатного семейно-родового клана племени бану шаммар, бывшую жену Са’уда ал-Рашида, эмира Хаиля из рода Рашидитов. Отец Абд Аллаха, основатель Королевства Саудовская Аравия, взял ее в жены после покорения Джабаль Шаммара, и она стала его восьмой женой.
‘Абд Аллах много лет прожил среди бедуинов. Хорошо познал их обычаи и традиции, нравы и шкалу жизненных ценностей.
К сведению читателя, население Аравии и сегодня, как и в далекие, «седые» в речи аравийцев, времена делится на два типа: оседлое (хадар) или «жителей стен» (агль эль-хитан) и кочевое, то есть «жителей пустыни» (агль ал-бадави) или «людей шатров» (агль эль-хийам).
Яркие отзывы и воспоминания о бедуинах-кочевниках начала XX столетия, их характерных качествах и достоинствах, не утративших своей значимости и в наши дни, оставили многие российские дипломаты. Бедуины, отмечал, к примеру, в отчете консульства Российской империи в Басре за 1902 г. русский дипломат-арабист надворный советник Александр Алексеевич Адамов (1870-?), «сохранили почти в полной неприкосновенности характерные черты арабской нации. Отличаются и теперь, как несколько веков тому назад, духом свободы и независимости», и строгим соблюдением унаследованных от их далеких предков таких «законов пустыни», как кровная месть и гостеприимство.
«Оседлое же население под влиянием городской жизни и вследствие смешения с чужеземными элементами… утратило воинственные наклонности своих сородичей из пустыни, но зато и нравы их подверглись значительной порче» (1).
Бедуины Аравии, писал в своем сочинении «Исламизм» русский разведчик-востоковед, капитан Генерального штаба Петр Павлович Цветков (1875–1919), в отличие от оседлого населения, «не знали смешанных браков» (древней традиции этой кочевники-аравийцы следуют и в наше время). Поэтому, думается, они и «сохранили первородную чистоту арабской расы», и уберегли нисколько не тронутые рукой времени многие из обычаев их далеких предков. Особо бедуин гордится генеалогией его рода и племени, равно как и родословной своего «преданного друга» — лошади (2).
Не утратили бедуины Аравии и такие присущие кочевникам аравийской пустыни качества, на которые обращал внимание П. Цветков, как проницательность и сообразительность, находчивость и воображение, красноречие и «умение облекать мысли в поэтическую форму».
Лучшие черты человека в понимании бедуина, рассказывал известный голландский ориенталист Рейнхарт Дози (1820–1883), профессор истории и хранитель собрания восточных рукописей в Лейдене, — это «щедрость, гостеприимство, смелость, поэтический талант и красноречие». Бедуины одного племени — в понимании любого из них — братья (3).
Бедуины Аравии считали и считают себя «единственно свободными людьми». Всех других жителей полуострова они воспринимали и воспринимают как «рабов мест и профессий», пристегивающих их к себе, и не дающих им жить свободно, где захочется. Бедуины с презрением взирают на горожан, которых именуют «пленниками стен». Смотрят на места проживания оседлого населения, на города и села, сообщал в своем увлекательном сочинении «История иудейства в Аравии» священник Андрей Светлаков, «как на темницу» (4).
Величая себя «людьми пустыни, сада Аллаха», а пустыню — Отечеством, бедуины Аравии свято чтут честь и достоинство своего рода и племени, их первородную, как заявляют, чистоту. Особенно если история племени уходит корнями в седое прошлое, и рождением своим племя обязано «арабам чистым» или «арабам первичным», автохтонам Аравии, ведущим род свой от потомков Кахтана, внука Сима, одного из сыновей Ноя. Согласно преданиям арабов Аравии, Кахтан стал прародителем кочевых племен, или «людей шатров», а его брат Химйар — прародителем арабов оседлых, «жителей стен».
Честь и благородство, то есть то лучшее, что есть у арабов Аравии, пришло из пустыни, сказывал хорошо знавший обычаи, традиции и нравы бедуинов знаменитый английский путешественник- исследователь земель
