Осмотрев древнее место жертвоприношений и также собрав с него некоторую дань, я распорядился перетащить шедшую на буксире нашего катера небольшую лодку через низкий песчаный перешеек, отделявший от моря показанное на карте озеро. На этой лодке я затем отправился вместе с капитаном Нильсоном и моим русским проводником к ненецкому кладбищу, находившемуся внутри острова, на берегу озера.
Здесь был похоронен только один человек. Могила была живописно расположена на спускавшемся к озеру склоне, украшенном в то время множеством полярных цветов. Она состояла из ящика, тщательно сколоченного из широких крепких досок и прикрепленного к земле глубоко вбитыми кольями с перекладинами так, что в ящик не могли проникнуть ни хищный зверь, ни лемминги. Доски были, по-видимому, не из плавника, а, вероятно, привезены с юга, как и береста, которой было выстлано дно ящика. Судя по лежавшей возле скелета, теперь уже истлевшей, малице и другим лохмотьям, умерший был похоронен в обычной ненецкой одежде. Кроме того, в могиле находились черепки железного котелка, топор, нож, сверло, лук, деревянная стрела, несколько медных украшений и т. п. В ящике даже лежали свернувшиеся кусочки бересты, несомненно, чтобы умерший мог на том свете развести огонь. Возле могилы находились опрокинутые сани, положенные там, вероятно, для того, чтобы умершему было на чем ездить на том свете, и возможно, что возле могилы были заколоты олени, чтобы возить его там.
Несомненно интересно, какие существенные перемены произошли в образе жизни ненцев со времени их знакомства с европейцами. Я приведу здесь некоторые извлечения из сообщений английских и голландских путешественников на северо-восток.
Что изменения произошли в вооружении, т. е. что даже ненцы сделали успехи в военном и охотничьем искусстве, видно из старинных изображений, на которых ненцы всегда с луком и стрелами. В настоящее же время лук, по-видимому, совершенно вышел из употребления, и мы не видели ни одного ненца – стрелка из лука. Зато у них старые, негодные кремневые ружья, потерянные замочные части которых часто очень остроумно заменяются кусочками кости и ремнями. Ненцы очень охотно покупают кремневые ружья, заряжающиеся же с казенной части ружья им совсем неизвестны. В этом отношении они более отстали, чем эскимосы в окрестностях порта Кларенс.
Один из древнейших известных мне рассказов о ненцах относится к 1556 г. Автор его – Стефан Борро. Рассказ помещен в записках Общества Hakluyt (1-е изд., стр. 319). В повествовании о плавании «Серчсрифта» читаем:[90]
«В субботу, 1 августа 1556 г., я сошел на берег[91] и увидел трех моржей, убитых русскими зверобоями. Они ценили небольшой моржовый клык в один рубль, а шкуру белого медведя – от двух до трех рублей и рассказывали мне, что на большом острове (Вайгач) живут люди, называемые самоедами. У них нет домов, а только палатки из оленьих шкур, натянутых на шесты. Самоеды – искусные стрелки и владеют множеством оленей. В понедельник 3-го мы подняли якорь и отплыли к другому острову в пяти лигах (15’) к северо-востоку. Тут я снова встретил Лошака[92] и вышел с ним на берег. Он привел меня к куче самоедских идолов, которых было 300. Они были самой плохой и грубой работы, какую я когда-либо видел. Глаза и рты многих были вымазаны кровью; они изображали мужчин, женщин и детей, и некоторые части тела их тоже были вымазаны кровью. Многие идолы представляли просто старые щепки со сделанными ножом одним или двумя надрезами. На идольском холме лежали разбитые сани и также расклеванная птицами шкура оленя. Перед некоторыми идолами были поставлены доходившие до их ртов деревянные пни, вымазанные кровью. Я счел их за алтари, на которых приносились жертвы. Я также видел приспособления для жарения мяса, и, насколько можно было судить, самоеды разводят огонь под самым вертелом. Челноки их сделаны из оленьих шкур, и когда они высаживаются на берег, то тащат лодку по земле. Для упряжки у них нет других животных, кроме оленей. Муки и зерна нет, кроме привезенных русскими. Познания их в высшей степени ограничены, так как они не знают никаких букв».
Джильс Флетчер, посол королевы Елизаветы к русскому царю в 1588 г., говорит в своем описании России о ненцах следующее:[93]
«Название „самоед“ происходит, как говорят русские, от „людоед“, потому что в старину самоеды жили, как каннибалы, поедая друг друга. Такое объяснение кажется им (русским) тем более вероятным, что самоеды всегда едят всякое сырое мясо. Но, как говорят сами самоеды, их название означает „из них самих“, т. е. туземный, местный народ, никогда не меняющий места жительства. Мужчины и женщины одеты в платье из тюленьей кожи, доходящее до колен и волосом наружу. Все они черноволосы и от природы безбороды. Поэтому трудно отличить по наружности мужчин от женщин, но женщины носят две косы, спускающиеся вдоль ушей».
Приблизительно так же описывает ненцев Г. Де-Фер в отчете о втором путешествии Баренца в 1595 г. Баренц получил от ненцев важные сведения о водном пути далее на восток и всегда находился с ними в хороших отношениях, за исключением случая, когда ненцы взошли на одно из голландских судов и отняли идола, похищенного мореплавателями на большом жертвенном холме.[94]
Литература о ненцах очень обширна, но останавливаться на разборе ее здесь, конечно, не придется. Между прочим, много занимались вопросом о месте ненцев среди других народностей. По этому поводу мой ученый друг, знаменитый филолог профессор Альквист в Гельсингфорсе, сообщает следующее.
Ненцы вместе с тунгусскими, монгольскими, тюркскими и финно-угрскими народами причисляются к так называемому алтайскому или урало-алтайскому племени. Особенность языка этого племени состоит главным образом в том, что соотношение понятий выражается исключительно посредством приставок к окончаниям слов, причем флексии, префиксы и предлоги для выражения соотношений им совершенно незнакомы. Другой особенностью алтайских наречий является то, что в начале слов они не допускают более одной согласной, а множественное число выражается прибавлением особенного слога, сами же по себе падежные окончания во множественном числе те же, что и в единственном. Сходство между отдельными народностями алтайского племени заключается главным образом в сходстве строения речи, отдельные же языки в отношении материальной основы речи (слово как первообразование для выражения понятия и слово, как выразитель соотношений) сходны в очень незначительной степени или не схожи вовсе. То обстоятельство, что ближайшими соседями ненцев в настоящее время являются некоторые финно-угрские народы (лопари, зыряне, остяки и вогулы) и что образ жизни этих народов во многом схож с образом жизни ненцев, побудило многих писателей предполагать близкое родство самоедов с финнами и вообще с финскими народами. Но языки этих различных народностей не дают оснований для подобных заключений. Даже наречие наиболее близких к ненцам остяков сильно различается от ненецкого языка, и единственное сходство между этими языками заключается в незначительном количестве слов (преимущественно обозначения предметов, относящихся к кочевой жизни), заимствованных остяками из языка их северных соседей – ненцев. В отношении языка ненцы, вероятно, стоят так же далеко и от других народов алтайского племени. Будущее покажет, найдет ли краниология, или новейшая антропология, родство ненцев с другими народами.
Из жизни животных на Новой Земле // Буревестник // Люрик // Кайра // Чистик // Топорик // Чайки // Поморник // Крачка, или морская ласточка // Гаги и гуси // Лебедь // Голенастые // Снежный подорожник // Белая куропатка // Сова-белянка // Северный олень // Белый медведь // Песец // Пеструшка // Насекомые // Морж // Тюлень // Киты
Если не принимать во внимание тех немногих ненцев, которые за последние годы поселились на Новой Земле или кочуют в летнее время по равнинам острова Вайгач, то все земли, являющиеся областью исследования полярных путешественников Старого Света, – Шпицберген, Земля Франца-Иосифа, Новая Земля, Вайгач, полуостров Таймыр, Новосибирские острова и, быть может, даже Земля Врангеля – необитаемы.[95] Картин жизни, которые туземцы отдаленных стран с их своеобразными нравами и обычаями представляют путешественнику, здесь не встретишь. Зато летом он видит здесь жизнь животных (зимой с Крайнего Севера исчезают почти все существа за исключением обитающих в самом море), гораздо более оживленную и, быть может, богатую, вернее, менее скрытую растительностью, чем на юге.
Прежде всего внимание привлекают большие млекопитающие – киты, моржи, тюлени, медведи и олени, а также несметные стаи птиц, окружающие путешественников в течение длинных северных летних дней.
