Из Иннай, Масуда и Ивазаки — коллективное письмо за подписью девяти христиан и четырех оглашенных; просят поставить им Илью Накагава, их теперешнего катихизатора, священником, ибо–де 60 ри от Оодате, где живет теперешний их священник, до их места; благолепного богослужения они не видят, исполнение самых существенных треб, при внезапности требований, невозможно. Все это правда, и нет препятствий поставить Илью иереем; но Церковь–то их еще очень маленькая, только и есть, что подписавшиеся. Пусть возрастет хотя до ста человек, тогда и можно; иначе возропщет множество Церквей и потребуют тоже священников для себя, а ни людей, ни средств нет.
18/30 марта 1899. Четверг
третьей недели Великого Поста.
Писал построечный отчет, который ныне затянулся потому, что в первый раз приходится писать на «ены», ныне совсем приравнявшиеся к нашим рублям, даже ставшие в последнее время ниже их. Сумму, числившуюся в рублях, которых выходило так много потому, что ены в отчетах переводились на рубли, по 1 рублю 33 1/2 копейки за ену, пришлось ныне обратно переложить на ены, оттого она стала значительно меньше. Поймут ли там все это? Но и ныне остаточной построечной суммы тридцать восемь тысяч ен. Боюсь, как бы не сказали: «Вона у них!… Уменьшить содержание!» Избави Бог!
19/31 марта 1899. Пятница
третьей недели Великого Поста.
День — «обборви!», то есть расчетный. Взял вчера в банке 3.300 ен, — и двух сот не осталось. Днем под постоянное метанье переводом с Накаем, вечером отчет писал. Все ведь в трех экземплярах нужно: один в Миссионерское общество, другой обер–прокурору, третий здесь остается.
20 марта/1 апреля 1899. Суббота
третьей недели Великого Поста.
Из Кёото получены письма от полковника Окамото и от о. Семена Мии. Первый пишет, что шлет мне за христианские книги, полученные от меня, в «орей»: «Дайнихонси, сто книг, и Зоку—Дайнихонси — тоже сто книг, и странную статую Яматотакеру–но–микото».
О. Семен пишет, что Окамото из книг ознакомился с православной верой, но «считает нужным дополнить свое теоретическое знание практическим изучением самой жизни Церкви, отправившись в Россию», и «просит содействия, чтобы он мог выполнить свою миссию»… «Официальная цель его командировки в Россию, а потом в другие державы в Европе — исследование религий; вторая, побочная цель его миссии — подружить Японию с Россиею». — «Его государственный принцип — ,,Нициро–доомей“»… «Как он выполнит свою миссию от правительства, это будет иметь громадное влияние на будущность нашей страны и на распространение православия в Японии»… «В письмах я не могу изложить все в подробности. Благословите меня явиться к Вам на объяснение, разрешив четыре дня отлучки. Прошу ответить на это телеграммою».
Дана телеграмма: «Пожалуйте сюда» (оиденасаре).
Но серьезно ли все это? Ведь этот господин Окамото — убийца корейской Королевы и виновник страшного скандала во вред Японии. Ужели ему Правительство доверило такую миссию? И ужели он способен выполнить ее? Но нужно не забывать разбойника на кресте, — кстати же это пишется вслед за воздвижением креста в Церкви пред завтрашним Крестопоклонным воскресеньем.
О. Петр Ямагаке из Хакодате спрашивает: у язычника жена христианка умерла, и он хочет жениться на родной ее племяннице, христианке, — можно ли? Отвечено: по церковному правилу нельзя.
О. Борис Ямамура пишет: в Яманоме христианин после смерти своей жены христианки самопроизвольно по–язычески женился на ее младшей сестре, за что отлучен от таинств. Но стыдно ему и пред детьми, и усердные они оба к Церкви — и муж, и жена, — нельзя ли допустить их к таинствам? — Спрошено: когда женился? Есть ли дети от второй? Сколько лет в отлучении?
Пишет еще о. Борис: в Ициносеки муж прогнал жену и женился по-язычески на язычнице. Родители его одобряли его развод. Ныне родители и он просят таинств. Как быть? — Отвечено: если родители каются, их разрешить и допустить к причастию можно; его нельзя, если развод не по вине ее прелюбодеяния.
21 марта/2 апреля 1899. Воскресенье
четвертой недели Великого Поста,
Крестопоклонное.
Утром крещены пять человек. — После Литургии крест целовали на столике пред амвоном. — Выходя из Церкви, когда еще не было целования креста, встретил матросов между молящимися. Оказалось, что «Россия», крейсер, уже два дня в Йокохаме на рейде.
Часа в три был адмирал Дубасов с визитом, герой русского флота, взорвавший турецкое военное судно в войне с турками. Убежден он, что у России война с Японией непременно будет.
— Но из–за чего же? — спрашиваю я.
— Из–за Кореи. Нам Корея нужна; мы ее должны взять и присоединить к нашим владениям. А Япония имеет слишком много интересов в Корее, чтобы нам не объявить войну из–за этого.
— Но для чего же нам Корея?
— Чтобы иметь выход в Тихий океан.
— Мы же заняли для того Порт—Артур.
— Он слишком удален от прямого пути в Тихий океан.
— Но как можно так легко лишить самостоятельного существования государство, веками существующее и имеющее четырнадцать миллионов населения?
— Корея в политическом отношении ничего не значит; это — замерзшее племя. Не мы, — Япония будет владеть ею. Но мы Японии не можем это дозволить. На континент ее нельзя пускать. Ее назначение — идти на юг. Только этого она сама не разумеет. Честолюбие манит ее к войне с Россией; в 1902 году будет окончено ее вооружение, и она непременно объявит нам войну. Она даже и не скрывает этого намерения. Но это будет к ее беде. Поднимутся здесь внутренние бунты, потому что народ ненавидит Правительство, не сочувствует всем мерам его и ждет только случая, чтобы общим восстанием заявить это.
— Кто Вам это сказал? Это совершенная неправда. Пример лучше пояснит дело. У нас в Хакодате была благотворительная школа для мальчиков и девочек, и пятнадцать, даже десять, лет тому назад в ней обучались сотни; ныне мы закрыли школу по неимению учащихся, оттого, что в Хакодате развилось школьное дело до чрезвычайности: и правительственных, и частных школ множество (с которыми Миссия, конечно, не могла соперничать в числе учителей; притом же она там на горе, по дальности — неудобное место для малышей, особенно зимой), — и все эти школы полны учащимися, — кто же посылает в них детей, как не народ? И так сплошь по всей Японии, — кто учится, как не народ? Где же тут разделение Правительства от народа? А парламент — разве не народ? Посмотрите же, как он ныне мирно вел свои заседания, заодно с Правительством действуя во всех вопросах. Правительство нашлось вынужденным возвысить налог на земледельческий класс, — разве парламент и страна восстали против этого? Было несколько частных заявлений неудовольствия, но это и все; никаких следов никакого противления Правительству нет нигде.
