Синагога Бней Эмет размещалась во внушительного вида каменном здании, стоявшем на углу обычной жилой улицы и окруженном поднимавшимися одна над другой зелеными лужайками и красивыми, аккуратно подстриженными деревьями.
Кабинет рабби, в отличие от кабинета его ортодоксального коллеги, представлял собой просторную, обитую дубовыми панелями комнату в учебном крыле синагоги. На стене, в аккуратных рамочках, висело множество дипломов и удостоверений.
Два самых эффектных из них свидетельствовали о том, что хозяин кабинета получил раввинское звание в Еврейской Теологической Семинарии, а докторскую степень по истории — в Колумбийском университете. Прочие дипломы констатировали его членство во всевозможных религиозных и филантропических обществах. Сам рабби, доктор Гирш, был высоким, почтенного вида человеком лет пятидесяти пяти.
Его лицо обрамляли элегантные седые бакенбарды и небольшая бородка. Мы уселись в удобные кресла, а Хсин-Мей вполне удовольствовалась лежавшим на полу толстым ковром.
Я еще раз произнес заранее заготовленную речь: рассказал о том, как нашел Хсин-Мей на вокзале, и сообщил, что мы хотим обратить ее в иудаизм. Рабби Гирш нисколько не замешкался с ответом.
«Просто поразительно! — сказал он с энтузиазмом. — Меня всегда очень интересовала китайская история. Вам известно, наверное, что в Кайфенге, в глубине континентального Китая, в свое время существовала довольно крепкая община китайских евреев? У меня была возможность увидеть созданный ими свиток Торы во время моего недавнего визита в Цинциннати.»
«Да, конечно, рабби, — сказал я. — Я читал об этом. Вся эта история очень интересна, но, к сожалению, сегодня от этой некогда процветавшей общины не осталось и следа. Может быть, от нашей дочери со временем произойдут новые поколения китайских евреев… но это, кстати, возвращает нас к вопросу о ее гиюре.»
«Ах да, гиюр… На мой взгляд, с ним не должно быть проблем. Я с удовольствием подготовлю все необходимые документы, удостоверяющие, что она еврейка.»
Барбара была ошеломлена.
«И для этого не потребуется даже погружение в микву?» — спросила она.
«Ну, если вы настаиваете, мы можем договориться, чтобы ее окунули в плавательный бассейн в Еврейском общинном центре…»
По выражению лица моей жены я понял, что она растеряна не меньше моего.
«И это будет считаться гиюром?»
«Есть несколько авторитетных высказываний, которые можно трактовать как разрешение использовать плавательный бассейн в качестве миквы, — доверительно сказал рабби.
— В общем, когда вы решите приступить к делу, созвонитесь, пожалуйста, с моей секретаршей. Она даст вам бланки, которые необходимо заполнить. Как только вы сообщите ей все эти данные, я сразу же подготовлю требуемые документы. Ну и конечно, вам придется заплатить небольшую сумму — административные расходы, вы понимаете!»
Это-то мы понимали.
«Насколько я понимаю, вы совсем недавно в нашем городе, — продолжал рабби, — и, скорее всего, еще не принадлежите ни к одной общине. Мы будем рады, если вы серьезно обдумаете возможность присоединиться к Бней Эмет. Могу вас заверить, что в общине, объединяемой нашей синагогой, состоит много таких же интеллигентных семей, как ваша, и вообще — мы самая большая еврейская община в городе. Моя секретарша, мисс Гольдберг, может дать вам всю необходимую справочную литературу.»
«Благодарю вас, рабби, — сказал я. — Если я правильно вас понял, вся процедура гиюра заключается в заполнении определенных документов?»
«Совершенно верно, — ответил он. — Как я уже сказал, вы должны будете сообщить нам некоторые данные, — в частности, ваши еврейские имена и имена ваших родителей, — но, в общем, все это совсем не сложно. А сейчас, извините, — через несколько минут у меня назначено еще одно свидание. Впрочем, я буду рад встретиться с вами в самое ближайшее время и несколько основательнее обсудить ваши впечатления о Китае и ваш взгляд на китайскую культуру. Всего хорошего — и добро пожаловать в нашу синагогу!»
Барбара взяла у секретарши набор брошюр, распространявшихся среди членов синагоги. На обратном пути мы заглянули в некоторые учебные классы и ознакомились с содержанием прикрепленных к стенам информационных бюллетеней.
ТОЛЬКО ПО ДОРОГЕ домой я дал волю обуревавшим меня чувствам:
«Если послушать рабби Гирша, то принять иудаизм так же просто, как войти в распахнутую дверь. В том, что он сказал, вообще много странного, но это, пожалуй, удивительнее всего. Его подход к вопросу о гиюре показался мне несерьезным, даже поверхностным! Знаешь, получить американское гражданство — и то, по-моему, сложнее. Я как раз на прошлой неделе звонил в Отдел иммиграции и натурализации — хотел узнать, что необходимо сделать для натурализации Хсин-Мей. Оказалось, что, прежде всего, нужно подождать три года. Затем необходимо будет представить подлинные документы, удостоверяющие наше собственное гражданство. Далее предстоят еще юридическая процедура и церемония присяги, которую антрополог назвал бы “инициацией”. У первобытных племен таким образом отмечали переход из одного статусного состояния в другое.»
Барбара не отзывалась и внимательно разглядывала пейзаж, проносившийся за окном, но я знал, что она настороженно слушает.
«Если верить этому рабби, — продолжал я, — то для гиюра ничего такого не требуется. Если для того, чтобы сделать гиюр, достаточно всего лишь заполнить несколько бланков, то, может быть, нам вообще не стоит беспокоиться о том, что Хсин-Мей его не прошла.»
«Меня тоже многое удивило, — отозвалась, наконец, Барбара. — И еще эта история с миквой — мне почему-то не кажется, что плавательный бассейн — такая уж подходящая ей замена. В любом случае, я не хотела бы так уж сразу оста-
новиться на достигнутом. Ты всегда меня учил, что сначала нужно изучить все возможные решения, и лишь затем делать свой выбор.»
«Я и сейчас готов это повторить.»
«В таком случае, — сказала Барбара, — нам предстоит ознакомиться с еще одним решением.»
«Ты совершенно права, — согласился я. — Я сегодня же туда позвоню и выясню, сияет ли он еще!»
«Кто?»
«Ты разве забыла — “Свет Истины”!»
В ХОДЕ ТЕЛЕФОННОГО разговора рабби Клейн, духовный наставник прогрессивной общины Ор Эмет. показался мне очень сговорчивым.
«Разумеется, я буду очень рад обсудить вопрос о гиюре вашей дочери, — сказал он немедленно. — К сожалению, в организационном плане мы находимся сейчас между двух стульев и, пока строится наше собственное здание, вынуждены делить помещение с общиной квакеров на Форест-авеню. Хотите встретиться там со мной — вы и ваша супруга — во вторник в три часа пополудни?»
