Анатолий Вишневский - Перехваченные письма

42

18/31 июля 1926.

Со жгучим интересом я читаю все, что доходит до нас, о событиях и разногласиях в бандитском правительстве, которое хозяйничает в нашей несчастной стране. Пора было бы совершить решительный государственный переворот и восстановить монархию, страна примет ее с воодушевлением. По-моему, и кажется, я единственная, кто об этом говорит, надо утвердить великий принцип легитимности. А легитимный суверен — несомненно Николай. Дело не в его достоинствах, дело в его неоспоримом праве. Надо, чтобы этот принцип был признан всем народом независимо от суждений и оценок того, кто его представляет, и чтобы прежде всего этот принцип признала семья. Чтобы великий князь Николай поставил на службу этому принципу свою популярность и свою шпагу — и чтобы императрица-мать отказалась от своей ребяческой веры в сказку о том, что Император жив и скрывается.

Во враждебности к Кириллу с ее стороны есть много от старой семейной вражды, и, конечно, было бы еще одним ударом для нее видеть, как кто-то займет место ее детей. Ей не хватает высоты души, чтобы подняться над этими личными счетами и антипатиями и признать прежде всего, что спасение России — в объединении народа вокруг скипетра, вокруг одного человека, каким бы слабым он ни был. Самым лучшим было бы пресечь требования всех партий, которые противоречат друг другу и ведут к взаимному уничтожению. Я по-прежнему очень привязана к императрице, будучи, наверно, последней из тех, кто окружал ее после приезда в Россию. Я ее люблю и восхищаюсь ее чистым и любящим сердцем, ее полной достоинства жизнью и благородством ее чувств. Я глубоко предана ей моим сердцем, но мой рассудок не может не видеть, насколько ошибочен избранный ею путь и насколько ее отказ видеть Кирилла усиливает распри в императорской семье и раздоры среди эмиграции. Великий Князь Николай стареет в бездействии.

1/13 августа 1926.

Как-то вечером у нас были Голицыны. Они оба работают, он в ресторане, а она в посредническом бюро. Кот с женой тоже были, и она показалась мне милой и доброй. Они заняты устройством своих дел и ничем не помогают Вере. Она надеялась жить с ними, но в их планы это не входит. Мне так хотелось бы, чтобы моя Вера нашла себе работу, ведь я не могу больше ее содержать. Она очень мила, и я счастлива провести с ней этот месяц, но все так дорого, что я не смогу делать это бесконечно.

Блошином рынке, барахолке (фр.).

Какая скотина! (фр.).

Но московских!.. (фр.)

Вы, с вашими званиями и знаниями, дражайшие братья, вообразите! (фр.).

Именно он отколол этот номер, жуткий старик (фр.).

Здесь: Он безупречен, как херувим (фр.).

И нас застукали на месте преступления (фр.).

Какая деликатность чувств у этого народа! Вообразите, что он мне сказал (фр.).

Вы слышите (фр.).

Очаровательно, не правда ли (фр.).

Я больший патриот, чем… чем мой дед (фр.).

Прекрасное красное Дюбоннэ, / бодрящее вино с хиной (фр.).

Писать мелом запрещается (фр.).

Воздушные пирожные (фр.).

Пятичасовой чай (англ.).

Ида Карская. Из бесед с В. П. Чинаевым. В кн.: Studies in Modem Russian and Polish Culture and Bibliography. Essays in Honor of Wojciech Zalewski. Ed. by Lazar Fleishman. Stanford, 1999.

Все равно (фр.).

Самодовольство (фр.).

Marché [aux puces] — блошиный рынок, барахолка (фр.).

Кафе La Bolée.

В данном случае — Собор Парижской Богоматери.

Союз молодых поэтов и писателей.

«В поисках утраченного времени», роман Пруста.

и то, что он был окрашен в самые гнусные цвета (фр.).

Как коротенькая фраза Вентейля (фр.).

Прощальное письмо (фр.).

Дорогой! (фр.).

Это здорово (фр.).

И думайте обо мне (фр.).

Девушка, с которой не о чем говорить (фр.).

Своими маленькими крепенькими ножками (англ.).

Увлекаться (фр.).

Желать (фр.).

Она вся в своей оскорбленной невинности (фр.).

Лионский вокзал (фр.).

Яновский В. С. Поля Елисейские. Книга памяти. СПб: Пушкинский фонд, 1993.

Все в порядке (фр.).

У Осветителя имеется переписанный для Иды рукой Б. Поплавского текст «Мореллы». Внизу помечено: ноябрь 1929.

Здесь: «на деле» (фр.).

«Вы ищете красивых фраз, фабула вас мало интересует». Идиот! (фр.).

Выбранная (фр.).

Слишком ярко для такой хрупкости (фр.).

Кокто «Ужасные дети» (фр.).

Дружественно (от фр. amicale).