стадо. Тут, в поле, на опушке леса, мог он и помолиться, и почитать. Он был тихим и задумчивым отроком, и сверстники звали его монахом. Зимой он имел время посетить в Оптиной брата. Приглядевшись к скитской жизни, он всей душой пожелал быть здесь послушником и потом монахом. В 1908 году брат Роман был пострижен в мантию с именем Рафаил. А 3 января 1909 года и Стефан стал послушником, келейником старца Иосифа.
Когда в 1910 году в Оптину приехал Л.Н. Толстой, послушник Стефан видел его. «Старец Иосиф был болен, — рассказывал он потом, — я возле него сидел. Заходит к нам старец Варсонофий и рассказывает, что отец Михаил прислал предупредить (гостинник), что Л. Толстой к нам едет… Старец Иосиф говорит: “Если приедет, примем его с лаской, почтением и радостью, хоть он и отлучен был, но раз сам пришел, никто ведь его не заставлял, иначе нам нельзя”. Потом послали меня посмотреть за ограду. Я увидел Льва Николаевича и доложил старцам, что он возле дома близко ходит, то подойдет, то отойдет. Старец Иосиф говорит: “Трудно ему. Он ведь к нам за живой водой приехал. Иди, пригласи его, если к нам приехал. Ты спроси его”. Я пошел, а его уже нет, уехал» 655.
В апреле 1911 года, на третий день Святой Пасхи, старец Иосиф заболел и 9 мая, после все усиливающихся страданий, скончался. В келию отца Иосифа (бывшую старца Амвросия) перемещен был старец Нектарий. Стефан был оставлен при нем келейником, перешел и под его старческое руководство. В 1912 году Стефан пострижен был в рясофор. Старец юродствовал, нередко отвечал смиренно на запрос о духовном поучении: «Я в новоначалии, я учусь… Как я могу быть наследником прежних старцев? У них благодать была караваями, а у меня ломтик… Вы об этом спросите моего келейника Стефана, он лучше меня посоветует, он прозорлив» (старец видел будущее своего келейника).
Отец Стефан стал старшим келейником. Младшим был отец Пётр (Швырев). Случалось так, что старец выходил к людям очень поздно, часа в 2–3 дня. Отец Стефан много раз передавал ему просьбы от ждущих — выйти. И вот, выйдя, он вдруг начинает смирять отца Стефана, говоря: «Что же ты до сих пор ни разу не сказал мне, что меня ждет столько народа?». Тот, не оправдываясь, падает в ноги старцу и просит прощения.
13 апреля 1913 года от чахотки скончался брат отца Стефана монах отец Рафаил, за день до кончины постриженный в схиму. Он нес в скиту послушание садовника, был старшим цветоводом, кроме того, пел на клиросе, иногда, при необходимости, исполняя и должность регента. В 1917 году отец Стефан был пострижен в мантию с именем Севастиан. За два месяца до закрытия Оптиной в 1923 году отец Севастиан был рукоположен в иеродиакона. После ареста старца Нектария он жил в Козельске и навещал его в изгнании, в селе Холмищи. В 1927 году отец Севастиан рукоположен был во иеромонаха. Когда 29 апреля 1928 года скончался старец Нектарий, отец Севастиан был на похоронах. Исполняя последнее благословение отца Нектария, отец Севастиан стал служить на приходах — сначала в Козельске, потом в Калуге и, наконец, в городе Козлове, куда пригласил его настоятель Ильинского храма протоиерей Владимир Андреевич Нечаев (отец будущего митрополита Волоколамского и Юрьевского Питирима). Здесь отец Севастиан вел борьбу с обновленцами, оказывал всемерную поддержку находившимся в рассеянии оптинцам. 19 июля 1931 года он напутствовал Святыми Таинами умиравшего иеродиакона Кирилла (Зленко) и просил его молитв у Престола Господня. После ареста протоиерея Владимира Нечаева отец Севастиан взял на свое попечение его семью.
Сюда, в Козлов, съехалось несколько шамординских монахинь, среди них мать Агриппина (батюшка поставил ее на клирос), мать Феврония (ей доверил отец Севастиан хозяйство дома). Вторая сопровождала батюшку везде до самой кончины. Приехала инокиня Варвара, обладавшая хорошим голосом. 25 февраля 1933 года отца Севастиана, матерей Агриппину, Февронию и Варвару арестовали и отправили в Тамбов в тюрьму. 2 июня того же года «тройка» присудила отцу Севастиану семь лет заключения в лагерях. Но сначала он не был отправлен далеко, а на лесоповал в той же Тамбовской области. Через год его по этапу перевели в Караганду, гигантскую фабрику смерти, где около миллиона крестьян-переселенцев и заключенных оставило в земле свои кости, построив города, поселки, создав «передовые» колхозы и совхозы.
В мае 1934 года отец Севастиан, обритый и остриженный, оказался в Карлаге. Сначала его били, говоря: «Отрекись от Бога». Он отвечал: «Никогда». Ставили раздетого на мороз — он молился и не замерзал. Отправили в барак к уголовникам: «Там тебя быстро перевоспитают». Но и те ничего не смогли сделать с болезненным иеромонахом, стоявшим за веру насмерть. Пришлось отступиться от него… Тяжелых работ отец Севастиан выполнять не мог. Поставили сторожем. Ночами он никогда не спал на дежурстве, молился или читал. И во время проверок спящим никогда не оказывался. Когда заключенных водили в кинотеатр (отказаться было нельзя), отец Севастиан ложился на пол под стулья и там молился. В последние годы он был расконвоирован и возил воду на быках для огородников. Сестрам Февронии и Варваре никакого срока не дали, а мать Агриппину угнали на Дальний Восток, но там через год освободили. Она списалась с батюшкой, и он благословил ее приехать; она прибыла в Караганду в 1936 году. В 1938 году прибыли также матушки Феврония и Варвара. Отец Севастиан благословил им купить саманный домик на Нижней улице Караганды. Отсюда они привозили батюшке в лагерь продукты и белье. Он благословил их приготовить священническое облачение, что они и сделали. Где-то — в храме — им давали запасные Святые Дары для него, и они привозили все это в лагерь, и там, в лесочке, отец Севастиан служил и причащал народ. Многие из заключенных и даже кое-кто из начальства приведены были им к Богу, к живой вере. Постепенно, уже здесь, в лагере, образовался у батюшки большой круг верных духовных чад.
29 апреля 1939 года он был освобожден (накануне праздника Вознесения Господня). Поселился с матушками в Михайловке (окраина Караганды), в крошечном домике. Ежедневно вычитывал суточный круг богослужения. В 1944 году был куплен дом побольше, где отец Севастиан устроил домовую церковь. Люди узнали о нем и стали приглашать на требы. Он не имел на то разрешения, но ходил, не отказывался никогда. Он молился и за всех, кто погиб в Караганде и зарыт был без христианского погребения. Караганда
