сочинений: В 10 т. М.: Художественная литература, 1959–1952. Т. 9: Письма: 1815–1830 годы. С. 215.
Одоевский В. Ф. Русские ночи. М.: Наука, 1975. С. 106.
Впервые полный текст «Записок» был издан в 1870 году в журнале «Русская старина». Отдельными изданиями они вышли в свет в 1871-м (под редакцией В. В. Никольского) и в 1887-м (под редакцией В. В. Стасова). Последнее наиболее точное и выверенное издание «Записок» было сделано в 1988 году (Глинка М. И. Записки / Подгот. текста А. С. Розанова. М.: Музыка, 1988). По этому изданию будут приводиться цитаты из «Записок» в этой книге (далее в сносках — Глинка М. И. Записки).
Подробнее об этом методе в рамках музыкальной науки см.: Купец Л. А. История музыки как public history (методологические маргиналии): Доклад на VI Международной научной конференции «Музыка — Философия — Культура. Свое и чужое в истории искусства и культуры». К 165-летию Вл. Соловьева, 125-летию рождения и 30-летию кончины А. Ф. Лосева (24–26 апреля 2018 года).
Zavlunov D. Constructing Glinka // Journal of Musicology. Summer 2014. Voсl. 31. Issue 3. P. 326–353.
Ручьевская Е. А. Глинка и романтизм // Ручьевская Е. А. Работы разных лет: Сборник: В 2 т. СПб.: Композитор — Санкт-Петербург, 2011. Т. 1: Статьи. Заметки. Воспоминания. С. 66–71.
См.: Юханнисон К. История меланхолии: О страхе, скуке и печали в прежние времена и теперь. М.: Новое литературное обозрение, 2012 (Культура повседневности).
Такой образ Глинки был представлен Марком Арановским. Он пришел взамен советского «народнического» и «демократического» образов, в которых подчеркивался изоляционизм Глинки, его «особый путь». Подробнее о «русском европеизме» см.: Арановский М. Слышать Глинку // Музыкальная академия. 2004. № 2.
Марасинова Е. Н. Вольность российского дворянства (Манифест Петра III и сословное законодательство Екатерины II) // Отечественная история. 2007. № 4.
Лотман Ю. М. Беседы о русской культуре: Быт и традиции русского дворянства (XVIII — начало XIX века). СПб.: Искусство-СПБ, 1994. С. 85. См. также — http://www.gumer.info/bibliotek_Buks/History/Lotman/05.php.
Глинка М. И. ПСС. Т. 2 (б). С. 148.
Уортман Р. С. Сценарии власти. Мифы и церемонии русской монархии: В 2 т. Т. 1: От Петра Великого до смерти Николая I. М.: ОГИ, 2004. С. 260.
Об этом писал музыкант И. В. Романус в «Северной пчеле». См.: Романус И. В. Приезд М. И. Глинки в Смоленск (Из письма к издателям) // Северная пчела. 1848. № 54. 12 февраля, четверг. Стб. 154.
Письма Евгении Андреевны Глинки / Вступ. ст., подг. текста и коммент. Н. В. Деверилиной. М: ГЦММК им. М. И. Глинки. М.: Дека-ВС, 2004. С. 4. (Далее — Письма Е. А. Глинки.)
Цит. по: Письма Е. А. Глинки. С. 72.
Об этом см.: Шокарева А. Дворянская семья: Культура общения: Русское столичное дворянство первой половины XIX века. М.: Новое литературное обозрение, 2017 (Культура повседневности). С. 172.
Усадьба не сохранилась. Подробнее см.: Деверилина Н. В., Королева Т. К. «Я открою вам сердце мое»: 200-летию со дня рождения М. И. Глинки посвящается. Смоленск: Смядынь, 2001. С. 63–73.
Громкое дело началось с жалобы помещика Петра Азанчеева в 1726 году, в которой он обвинял вдовца князя Михаила Друцкого-Соколинского в похищении своей дочери и в незаконном с ней сожительстве. Друцкие-Соколинские приходились Глинкам родственниками. Подробнее см.: Сахаров И. В. О функционировании брачного права Русской православной церкви, относящегося к бракам между родственниками: насколько оно соблюдалось на практике в синодальный период ее истории? — http://nlr.ru/nlr/div/genealogy/school/2a.pdf.
Шокарева А. Указ. соч. С. 13.
Шестакова Л. И. Былое М. И. Глинки и его родителей // Глинка в воспоминаниях современников. С. 32.
Шестакова Л. И. Былое М. И. Глинки и его родителей // Глинка в воспоминаниях современников. С. 32.
Подробнее см.: Дороченков И. Становление русской живописи: Портрет XVIII века // Арзамас. Онлайн-университет. — https://arzamas.academy/materials/1468.
Термин Давида Ресмана приводится по: Зорин А. Из истории русской эмоциональной культуры конца XVIII — начала XIX века. М.: Новое литературное обозрение, 2016. С. 63.
Как указывал выдающийся культуролог Дмитрий Лихачев, сад считался Эдемом. В эпоху предромантизма и романтизма в садово-парковое искусство проникают история, личные чувства и переживания, семантика эмоционально-ассоциативного ряда (Лихачев Д. Поэзия садов: К семантике садово-парковых стилей: Сад как текст. М.: Типография «Новости», 1998. С. 447).
Глинка В. Н. Воспоминания о М. И. Глинке // Советская музыка. 1947. № 1.
Внутренняя организация комнат в доме Глинок соответствовала стандартам помещичьих домов. Подробнее см.: Короткова М. Путешествие в историю русского быта. М.: Дрофа, 2006.
М. И. Глинка — Л. И. Шестаковой. 26/14 ноября 1856 года. Берлин // Глинка М. И. ПСС. Т. 2 (б). С. 180.
Отрывки из заметок и впечатлений во время путешествия по России А. А. Ив-го // Северная пчела. 1845. № 55. 11 марта, четверг. Стб. 218–220.
Отрывки из заметок и впечатлений во время путешествия по России А. А. Ив-го // Северная пчела. 1845. № 55. 11 марта, четверг. Стб. 219.
Груцынова А. П. Музыкальный Петербург 1840 года в восприятии композитора-иностранца // Петербург. XIX век: Ученые, писатели, критики, художники о музыке и музыкантах: Тезисы докладов научной конференции. Санкт-Петербург, 24–25 октября 2016 года. С. 13.
Так, Федор Петрович Львов, один из директоров Придворной певческой капеллы, писал: «Пение есть душа… музыки» (Львов Ф. П. О пении в России. СПб., 1834. С. 3).
Людмила Шестакова писала, что струнных не было (Шестакова Л. И. Былое М. И. Глинки и его родителей // Глинка в воспоминаниях современников. С. 45). Хотя прислуга Глинки, братья Нетоевы играли на струнных и обучались в Петербурге во время сопровождения барина.
Музыкальная жизнь этого времени воссоздана по хронологическим таблицам. См.: История русской музыки: В 10 т. Т. 4: 1800–1825. М.: Музыка, 1986. С. 354–406.
Ю. М. Лотман писал об особенности русского дворянства, отличающей его от европейца: «Бытовое суеверие, вера в приметы, накладывавшая своеобразный отпечаток „народности“ на поведение образованного человека этой эпохи, прекрасно уживались с вольтерьянством или европейским образованием. Вера в приметы была, как известно, свойственна Пушкину. Она вторгалась в психологию тех ситуаций,
