Но так бывало в летнюю пору... А теперь, когда в лесах Подмосковья начинает яриться зима, то серое сукно шинели или овчина полушубка равняют всех. И Миша Иванюта, чтоб хоть чем-нибудь выделяться среди всех прочих, отрастил себе бакенбарды - рыжеватые, курчавые. Натерпелся из-за них насмешек от редакционных остряков! И все же выстоял - при поддержке машинистки секретариата, весьма интеллигентной дамы, которая однажды серьезно сказала Иванюте, что баки ему очень идут, делают его лицо солиднее и благороднее. Но зимой не всегда блеснешь и бакенбардами. Попробуй сейчас отверни уши шапки - свои сразу же отморозишь...
Мише весело было думать о том, что неплохо бы, если б кто-нибудь из высокого начальства отдал по войскам Красной Армии или хотя бы по их Западному фронту приказ носить награды в зимнюю пору обязательно на шинели или на полушубке, да еще на красной, выступающей вокруг ордена подкладочке, как это было принято в гражданскую войну. В те времена даже к бекешам привинчивали ордена. Ведь проще простого, а не додумаются... Да и не очень крупными делают ордена - скупится, видать, правительство на драгоценный металл, а жаль... Орден на груди должен быть за версту виден!..
И вот, распахнув полушубок, топает сейчас старший политрук Иванюта в сторону передовой уже какой километр. Мысли туда-сюда. Зачем, спрашивается, он ушел с перекрестка? Ведь говорила славненькая регулировщица: "Отдохните, товарищ капитан, на обочине. Появится машина - я вас посажу". Не послушался девчонку. А почему? Знает Миша почему - не хотел выглядеть в ее глазах зависящим от чужой малости. И зашагал вперед, хотя давно усвоил фронтовой закон: жди машину на перекрестке, не надейся, что подберет она тебя на дороге; будь сам ловцом, ибо тебя никто ловить не станет, никому ты не нужен.
Впрочем, правильно сделал, что не стал ждать попутную машину. Погода сегодня ясная, то и дело крадутся в зимнем небе группки немецких бомбардировщиков, часто выныривают из-за верхушек деревьев "мессершмитты"; поэтому узкая лесная дорога дремлет в пустынности. Грузовиков на ней может не быть видно и слышно до сумерек. Вот и шагает на передовую пехом старший политрук Миша Иванюта, корреспондент армейской газеты "Смерть врагу". Шагает и уже размышляет о том, что в редакции среди журналистов он самый молодой и самый, как нередко дают ему понять, неумелый, хотя до этого, в дивизионной газете, считался умелым. Однако и сейчас есть у Миши одно преимущество: он чувствует себя в ротах, батальонах, на батареях как дома, везде у него друзья, знакомые, особенно если оказывается он в бывшей своей гвардейской дивизии, и после каждого выхода на передовую возвращается в редакцию с полными блокнотами записей о самых удивительных событиях и случаях на фронте в полосе армии.
Не подозревал Миша, что и сегодня ждет его великая журналистская удача, небывалый "улов" для газеты. А пока, держа правую руку в меховой рукавице на трофейном автомате, висевшем на груди поверх его еще не очень потертого полушубка, отмеривал шаги в направлении восточной окраины Крюково, откуда доносились буханье орудий, дробь пулеметов, звонкое рявканье минометов.
Вдруг слева, совсем близко, что-то взревело, загрохотало, будто разрядами молний завопило: "убью-ю!.. убью!., убью!., шуу-у!.. шу-у-у!.. шуу-у..." От неожиданности и безотчетного страха Иванюта всем телом рванул вправо и нырнул головой в снежный сугроб. Но опомнился сразу же, когда страх просветила догадка: ударила залпом батарея "катюш". Вскочил на ноги и успел увидеть, как наискосок над дорогой, исторгая гром, проносились в сторону занятого немцами Крюково огненно-хвостатые, длинные сигары реактивные снаряды.
Посмеиваясь над своим испугом, Миша отряхнулся от снега и зашагал дальше. И тут же увидел, как впереди пересекали дорогу, поспешно меняя позиции, могучие автомобили с приспущенными направляющими железными станинами, укрепленными на месте кузова - будто обрубки рельсов. "Катюши"! И ноги Миши непроизвольно ускорили шаг: знал, что сейчас над тем местом, откуда послали врагу "гостинцы" гвардейские минометы, появятся немецкие бомбардировщики. Надо скорее оказаться подальше от этого опасного квадрата.
Сзади послышался нарастающий шум моторов. Миша оглянулся и увидел приближающиеся машины. Проворно сорвал с себя шапку и поднял ее над головой. Но разглядел, что идут несколько бензовозов; эти не остановятся. А он готов был ехать хоть на подножке.
Бензовозы скрылись за поворотом дороги, а оттуда, из-за поворота, показался верховой. Конь под ним трюхал мелкой рысью, из его ноздрей пульсировали фонтанчики пара. Когда поравнялись, Иванюта узнал в верховом старшего политрука Дубова - помощника начальника политотдела по комсомолу из бывшей Мишиной дивизии.
- Привет пехоте газетных войск! - поздоровался Дубов и, натянув поводья, остановил коня.
- Здорово, товарищ главная комсомольская шишка! - без особой радости откликнулся Иванюта, тая давнюю обиду на Дубова. Но тут же невольно заулыбался, отметив про себя, что губастый, темноликий Дубов с заиндевелыми веками, в надвинутой на лоб и плотно завязанной на подбородке ушанке, обросшей по окружности лица кристалликами льдинок, чем-то походил на своего коня, у которого такие же льдинки сплошной чешуей поднимались от ноздрей до лба, четко обрамляли глаза и покрывали темную гриву. Да и весь полушубок Дубова, как и круп лошади, тоже был обвалян в снегу. - Что, торил дорогу по целине? - насмешливо спросил у него Миша.
- Да нет! "Катюша" как гаркнула, а мой пегас от испуга сиганул за дорогу - по уши в сугроб.
- А что на передке?
- Немцы щупают нашу оборону. Видимо, скоро двинутся на новый штурм Москвы.
- Ничего им уже не поможет!
- Вам там с армейских высот виднее, - сказал Дубов, явно вызывая Иванюту на откровение.
- Это уж точно, - не без бахвальства согласился Миша, но ему нечего было сообщить Дубову, и он поспешил перевести разговор на другое: - У тебя случайно нет интересного материала для газеты?
- На дармовщинку надеешься? - Дубов улыбчиво прищурил глаза. Случайно есть. Но газетчику полагается самому находить материал.
- Это конечно, - согласился Миша и с серьезным видом добавил: - Но мы очень ценим подсказки руководящих политработников.
Беззастенчивая лесть Иванюты подкупила старшего политрука Дубова, и он милостиво посоветовал:
- Топай к минометчикам нашего левофлангового стрелкового полка. Там был один комсомолец... Герой из героев парень....
- Что значит "был"? Уже нет его?
- Уже нет, - с печалью в голосе ответил Дубов.
- Где ж его искать? В медсанбате или в госпитале?
Темное лицо Дубова сделалось еще более сумрачным, болезненно сжалось, четко обозначив лучики морщин у глаз, и он, вздохнув, ответил на вопрос вопросом:
