После войны у нас в селе установили обелиск с именами погибших односельчан. И насколько я помню, последняя цифра была 179. Помню, что председатель колхоза был призван в 42-м и вернулся капитаном. Наш учитель истории вернулся майором. Учитель математики воевал механиком-водителем танка, вернулся без ноги, но так и продолжал работать в школе.
И сколько моей родни воевало, я тоже знаю, поскольку много-много лет восстанавливал родословную нашей семьи и собирал разные документы.
У отца было еще два брата. Старший – Петр Григорьевич, имел двух сыновей и дочь. Один сын с войны вернулся, а другой погиб. Василий Петрович 1910-го или 1915-го года рождения.
Второй брат – Василий Григорьевич тоже имел двух сыновей. Старший – Гермоген Васильевич, 1922 г. р., доброволец, младший политрук, под Москвой был тяжело ранен и вернулся домой. Другой сын – Владимир Васильевич, младше меня на год, не был призван, поскольку учился в Московском авиационном институте. Но после 4-го курса ему предложили служить, и он в итоге стал ракетчиком. Дослужился до полковника.
С двоюродным братом Борисом (25.08.1942 г.)
А у мамы были брат и три сестры. С сыном одной из сестер я потом встретился на фронте, об этом я еще обязательно подробно расскажу. А у брата было два сына и дочь. Старший сын – Николай Александрович, 1918 г.р., прошел всю войну и закончил ее офицером-танкистом. А второй сын – мой одноклассник и друг Борис Александрович погиб… А непосредственно из нашей семьи воевало трое: мой старший брат Сергей, я и муж сестры.
У Сергея уже была семья, два сына, но еще в марте 41-го его забрали на военные сборы. Со своей дивизией, которая формировалась в Коврове, он попал куда-то в Карелию. Воевал там в разведке, со временем стал помощником командира разведвзвода, но в феврале 42-го получил пулевое ранение в колено. Чашечка разбита, после долгого лечения нога не гнется – инвалид. Но, к стыду своему, я вот даже не знаю, как его ранило. После ранения он остался жить в Иванове, и при наших редких встречах нам хватало обсуждений всяких житейских проблем, а об этом не говорили. Вот по мужу сестры знаю поболее.
Шура была известная в нашем селе активистка, комсомолка. В 1929 году ее избрали секретарем первичной комсомольской организации швейной фабрики, где она работала швеей. А в 1931 году ее как наиболее активную назначили инструктором райкома комсомола, и затем она три года проработала секретарем Никологорского райкома комсомола. И мужа она нашла себе под стать.
Он работал учителем, а учителей сельских школ тогда не призывали. Но когда вышел новый закон о всеобщей воинской повинности, то его забрили. Мужик он был рослый, крепкий, грамотный, спокойный, рассудительный, поэтому его взяли служить в парадную Московскую Пролетарскую дивизию. Я отлично помню, как в апреле 41-го он со значком «отличник РККА» на груди приезжал домой в отпуск. Рассказывал кое-что. Что служит в разведбате, как владеет мотоциклом и прочими делами. Его призвали еще в декабре 1939 года, и уже подходил срок его увольнения, но началась война и связь оборвалась. Лишь одно письмо мы от него получили из Орши. Всего три строчки – «Немцев не видел, но скоро увидим… Берегите дочку!» Сегодня дочке уже под восемьдесят, но отца она и не знала. И все на этом. Ни слуху ни духу. Никаких извещений, ничего, а соответственно никаких пособий, никакой помощи от государства. Только в 47-м году получили бумагу, что он «.пропал без вести 28 июня в районе Борисова.», и стали выплачивать какие-то копейки. Рублей 15, что ли.
Я его искал многие-многие годы, постоянно делал по нему запросы, изучал разные документы, и кое-что все-таки удалось выяснить. Их Пролетарскую дивизию кинули в самое пекло, и разведбату приказали прибыть в Оршу. Только подошли, их перебрасывают в район Борисова. Командования еще нет, они сами. В Борисове войск нет, только два батальона НКВД да курсанты танкового училища, и они перекрыли две переправы. А на вторые сутки немцы уже там…
А когда Интернет появился, я внуку поставил задачу – найти! И кое-что добавилось нового. По последним данным, он пропал без вести в районе Смоленска[6]. Тут он уже старшина, а не сержант, значит, под Борисовом остался жив. Но на этом все.
Так что это великое дело – в войну отдохнуть дома. Но одно дело я, молодой и зеленый, и совсем другое, если человек возрастной, семейный. Я не исключаю и вполне понимаю, что если он с семьей отдохнет, то думки всякие появляются о том. Может быть, и не совсем хорошие.
У меня, например, когда отпуск подходил к концу, случился такой момент. Вдруг я слышу, как мама с сестрой говорят отцу: «Давай, попроси брата, – а он был военкомом нашего района, – может, он его определит в какую-то тыловую часть. Он же повоевал достаточно.» Но я как услышал этот женский базар, отцу наедине сказал: «Ни в коем случае никаких разговоров и просьб! Тем более у военкома таких возможностей нет!»
В сентябре я прибыл в 14-й запасной офицерский танковый полк 1-го Украинского фронта. А там очередной «покупатель» после тщательного отбора включил меня в команду из 30 офицеров для 4-го гвардейского танкового корпуса. Уже вечером были в штабе корпуса, где я получил назначение в 14-ю гвардейскую танковую бригаду.
Ночью в сопровождении офицера связи прибыли в штаб бригады, находившийся в подвале разрушенного дома. Ранним утром с нами побеседовал майор Белков, ознакомил с обстановкой, и меня назначили командиром танкового взвода 2-й танковой роты 1-го батальона. Получив пистолет и противогаз, в одиночестве отправился в путь по ущелью. А бои шли в Карпатах на границе с Чехословакией, в районе городка Кросно. Такие горы, заросшие лесом, я увидел впервые. Красиво, но погода дрянная. Моросящий дождь идет круглые сутки. Помню, под этим противным дождем иду прямо по ручью. Слева-справа гора, лес с солидными деревьями. Звуки артиллерийской канонады все приближались, и с непривычки от разрывов я изредка вздрагивал.
Наконец, утром на очередном повороте под крутой горой обнаружил свой танк. Стоит один, кругом никого не видно. Взял булыжник, постучал по броне. Открывается люк в башне, и вылазит грязный, зачуханный танкист, и чувствуется, что без настроя. Ну, это и понятно. Погода дрянная, все промокшие, обозленные. Представился: «Я ваш новый командир! Экипаж к машине!» Все медленно, лениво, с развалочкой, вылезли. Ну, для начала я им ничего не сказал. «Представиться!» Накоротке познакомились. Механик – Иван Маслов, радист – Печкин, заряжающий – Иванченко.
«Приказано танк доставить в роту. А пока мы с механиком все проверим, всем остальным умыться, привести себя в бодрое состояние. Чтобы на лице улыбка была, потому как танкист всегда должен быть бодрым, смелым и решительным!»
