Присутствовавшие вновь принялись громко аплодировать. (Слова на бумаге бессильны передать энергию их непосредственного звучания, когда они произносятся хорошо поставленным баритоном, наделяются сложным внутренним ритмом и отделяются выверенными паузами. )
Доктор Кинг завершил свою речь следующим образом: «Если вы будете протестовать мужественно, но сохраняя чувство достоинства и христианскую любовь, историки, которые начнут писать книги для последующих поколений, будут обязаны остановиться и заявить: «В то время жил великий народ темнокожих людей, которые сумели влить новое содержание и собственное понимание человеческого достоинства в вены старой цивилизации». Такова наша задача!»
Боевитость и сдержанность, негодование и любовь ― вот полюса диалектики Кинга. Обе крайности вызывали бурное одобрение. Это была хорошо сказанная речь, адресованная не только тем массам, что собрались в баптистской церкви на Холт-стрит и вокруг нее, но и белым людям, которые могли наблюдать кинохронику событий по телевизору. Она потрясала слушателей остротой, но сулила надежду. В ней осуждались белые, но в ней не было ни злобы, ни враждебности. Она призывала и черных и белых измениться к лучшему. В ней был представлен образ темнокожего мужчины как человека, обладающего чувством достоинства и ответственности. Всем своим поведением Кинг бросал вызов расизму, вдохновляя своих сторонников. Как и Роза Парке, появление которой публика приняла стоя.
В заключение Ралф Эйбернети зачитал требования, предъявляемые городским властям Монтгомерской ассоциацией усовершенствования. Они были весьма умеренными. В них речь шла о необходимости вежливого обращения водителей ко всем пассажирам автобусов, о более гибкой системе распределения сидячих мест и о найме шоферов-негров на те маршруты, где подавляющее большинство пассажиров ― темнокожие. Затем Эйбернети предложил продолжать бойкот до тех пор, пока эти требования не будут выполнены.
— Кто за эти предложения, встаньте, ― попросил он.
Встали все. Многие подняли вверх руки, приветствуя его многочисленными возгласами.
Во время дневного совещания руководства один осторожный докладчик предложил ограничиться однодневным бойкотом, чтобы не затянуть противостояние, не растратить энергии и не смазать того эффекта, который уже был достигнут. Комитет с этим предложением был склонен согласиться, хотя в конце концов решил оставить вопрос на усмотрение общего собрания. Массы единодушно поддержали идею продолжения бойкота.
Карл Роуэн, в то время работавший репортером в газете «Миннеаполис стар», был одним из первых иногородних журналистов, который прибыл в Монтгомери, узнав о бойкоте. Он подсчитал, что эффективность бойкота в первый его день была равна примерно 80 процентам. Однако затем бойкот не просто продолжался, он становился все более массовым. В течение года его эффективность поддерживалась в целом на уровне 95 процентов. Но еще более удивительным, писал позднее Роуэн, оказался тот факт, что «негритянские священники... сумели совершить невероятное: они оторвали темнокожих хулиганов от азартных игр и прочих сомнительных увеселений и затащили их в церкви. Здесь они принялись распевать псалмы, жертвовали деньги, кричали «Аминь!» и роняли скупые слезы, расчувствовавшись под влиянием особо эмоциональных речей». Чернокожая община сплотилась в единое целое, обрела общность интересов и целей. Совершенно заурядными стали случаи, когда жена какого-нибудь негритянского врача, остановив лакированный «кадиллак», предлагала группе темнокожих служанок воспользоваться услугами ее транспортного средства. В первые недели бойкота некоторые белые тоже, случалось, подвозили негров. Другие белые, наоборот, пытались всячески воздействовать на своих черных слуг, чтобы они отказались от бойкота. Иногда это им удавалось, но в целом негры держались стойко. Многие ходили пешком. Таких были тысячи, и некоторые из них проходили по десять миль в день. И хотя режим белой власти не сдавался, письма в местные газеты свидетельствовали о том, что большинство читателей ― пять к одному ― поддерживают бойкот. В одном из писем пожилая библиотекарь Джулиетт Морган сравнила тактику негров с той, что использовалась Махатмой Ганди в Индии. Это письмо, опубликованное в «Монтгомери эдветизер» ― газете местных сторонников сегрегации, вызвало особый интерес участников бойкота. Это было первое упоминание о Ганди с начала акции.
Переговоры делегации МАУ, возглавлявшейся Мартином Лютером Кингом, с официальными лицами, которые представляли как муниципальные власти, так и автобусную компанию, начались 8 декабря и продолжались две недели. Затем они прекратились вообще, поскольку оказались совершенно бесполезными. Сначала поведение и высказывания белых представлялись вполне разумными, что и дало доктору Кингу основания полагать, будто с помощью переговоров можно что-то решить. Однако вскоре стало ясно, что власти используют переговоры для оттяжки времени. Джек Креншоу, юрисконсульт автобусной компании, принадлежавшей, кстати, северянам, казался самым непримиримым в составе делегации властей. Возможно, он просто был самым откровенным. Во время бесед без протокола, последовавших после начальной серии переговоров, городской уполномоченный Фрэнк А. Парке заявил: «Я не вижу причин, мешающих нам принять предложение насчет сидячих мест. Мы могли бы согласовать его с нашими законами о сегрегации». Креншоу возразил ему, что в этом случае нельзя будет обойтись без изменения самих законов, и добавил: «Если мы примем это требование негров, они начнут похвалятся своей победой, а вот этого допустить нельзя».
На последней встрече, организованной мэром и его комитетом 19 декабря, доктор Кинг заявил энергичный протест против присутствия на переговорах Лютера Инголлса, секретаря Совета белых граждан Монтгомери. Но через месяц сам мэр города У. А. Гейл объявил о своем вступлении в Совет белых граждан, а 22 января он возглавил силовое подавление движения протеста.
Белые стали распускать слухи, что Кинг, Эйбернети и другие руководители чернокожих прикарманивают деньги, собранные МАУ, что Кинг уже купил себе новый «кадиллак» и многоместный «бьюик». Представители белых распространяли эти россказни среди негритянских священников. Они попытались внушить каждому из своих собеседников мысль, что если бы он сам, лично возглавил бойкот, то все проблемы можно было бы решить за одну ночь; что переговоры были заведены в тупик «молодыми выскочками», решившими убрать со сцены старших коллег. Мартин Кинг, опасаясь, что белым удастся расколоть движение протеста, созвал совещание правления МАУ. Он заявил, что не желает быть помехой на пути решения проблем и что готов уйти в отставку. Он даже предложил кандидатуры двух человек на свое место. Но в ответ получил единогласную поддержку правления МАУ.
