Толпа завороженно молчала.
— Не я начал этот бойкот, ― продолжал он. ― Но я хочу, чтобы все в этой стране знали, что, убив меня, они не смогут остановить этим движения за равные права. Мы боремся за правое дело, и с нами Бог.
— Благослови тебя Господь, сынок, ― крикнула какая-то женщина.
Это был решающий момент. С возгласами «Аминь!» толпа начала медленно расходиться.
Если до сих пор фигура Кинга как лидера чернокожих и могла вызывать какие-то сомнения, то отныне они все рассеялись. Его слова, сказанные на ступеньках искореженного взрывом дома, стали повторять миллионы темнокожих людей по всей Америке.
Но акции белого террора на этом не прекратились. Через двое суток шашка динамита взорвалась на лужайке перед домом И. Д. Никсона. Снова собралась большая толпа, но насильственных действий вновь не последовало. Третий взрыв сотряс стены дома Роберта Гретца. Это был белый священник, работавший в негритянском приходе лютеранской церкви Св. Троицы. Он исполнял обязанности секретаря МАУ. Чудом от этих взрывов никто не пострадал.
Еще в самом начале бойкота Мартину Лютеру Кингу предложили свои услуги в качестве советников два человека, обладавшие знанием теории и практическими навыками ведения ненасильственных действий. Одним из них был Гленн И. Смайли ― белый священник из Техаса, бывший одно время выездным секретарем пацифистской организации Товарищество по расовому примирению (ТПРП). С начала 1930-х годов ТПРП активно действовало среди белых протестантов; в 1942 году оно создало независимый Конгресс за расовое равенство (КЗРР). Другим ― Байард Растин, чернокожий квакер. В 1947 году он возглавил автомобильный пробег по южным штатам в поддержку движения, выступавшего за расовое примирение. Коретта Скотт слышала его выступления в Мэрионе (штат Алабама) и в Антиохе и поэтому радовалась его приезду в Монтгомери. Через Смайли ТПРП почти сразу начало снабжать МАУ учебными материалами по проведению ненасильственных акций протеста. Оно также сняло документальный фильм «Поход за свободой» о событиях, связанных с автобусным бойкотом в Монтгомери, и обеспечивало ассоциацию разного рода листовками и печатными материалами, которые широко использовались негритянским освободительным движением вплоть до середины 1960-х годов. Растин вышел из правления ТПРП незадолго до своего приезда в Монтгомери. Сюда он прибыл как доброволец и вскоре стал секретарем Кинга.
1 февраля четыре негритянки подали в федеральный суд иск против расовой дискриминации в автобусах. Одна из них ― Джанетт Риис впоследствии от иска отказалась, заявив полиции, что она не вполне осознавала, что делала. Это дало повод властям арестовать ее темнокожего адвоката. Когда это случилось, Растин встретился с этой женщиной, несмотря на то что полиция этому всячески препятствовала. Ее дом был окружен полицейскими ― якобы для ее же защиты.
— Я должна была так поступить, или я бы не дожила до сегодняшнего дня, ― сказала она, и это было все, что она могла сообщить в свое оправдание.
Кинг полагал, что ее стоит не столько винить, сколько жалеть, поскольку ему самому был очень хорошо знаком тот страх, жертвой которого она стала. Полиции незачем было толпиться вокруг ее дома: никто из черных не собирался ее карать за отступничество. Наличие полиции демонстрировало прежде всего образ мыслей самих белых лидеров ― ведь руководителям МАУ, дома которых забрасывались бомбами, никакой защиты не предлагалось.
10 февраля около 12 тысяч белых жителей собрались на митинг, проводившийся Советом белых граждан у здания законодательного собрания штата. На нем выступил сенатор от штата Миссисипи Джеймс О. Истленд. Среди митинговавших раздавались листовки следующего содержания:
«Когда в процессе исторического развития становится необходимым истребить негритянскую расу, следует использовать соответствующие методы и инструменты. К последним относятся пистолеты и ружья, луки и стрелы, рогатки и ножи.
Мы считаем самоочевидной истиной равенство всех белых людей, их обладание правом на жизнь, правом на свободу и правом убивать ниггеров.
На каждой стадии бойкота нас угнетали и унижали эти черные, гнусные, грязные, потливые, эти невыносимо вонючие ниггеры. С ними нельзя обращаться как с людьми, потому что они произошли от пигмеев, от охотников за головами.
Друзья! Пришло время по-умному разобраться с черными. Если мы сами не перестанем помогать этим африканским людоедам, мы вскоре проснемся и увидим, что их преподобный Кинг сидит в Белом доме.
БЕЛЫЕ ГРАЖДАНЕ, ДАВАЙТЕ ЗАЙМЕМСЯ ДЕЛОМ».
По мнению одного из обозревателей (по крайней мере, одного), членство мэра города в Совете белых граждан, то, что он очень быстро приехал к дому Кинга после взрыва, а также появление подобных листовок не было случайным набором фактов. «Имеются определенные доказательства, ― заявил Байард Растин, ― что даже использованный террористами динамит прошел через руки официальных лиц, ответственных за поддержание порядка в обществе».
Взрывы и омерзительная листовка лишь усилили решимость негров. «Каждая попытка покончить с сопротивлением путем запугивания, заставить негров силой или страхом доносить на своих товарищей лишь цементировала черную общину, вызывала симпатию к нашему движению у людей доброй воли во всем мире», ― позже писал Мартин Лютер Кинг. Когда 22 февраля более чем девяти десяткам негров были предъявлены обвинения в нарушении почти забытого закона о бойкотах от 1921 года, ни один из них не стал избегать ареста. Ведь в течение более чем двух месяцев лидеры МАУ на массовых митингах каждый понедельник и четверг внушали людям, что «оказаться в тюрьме за правое дело ― это великая честь». Теперь они сами столкнулись с такой возможностью. Они приветствовали полицейских и судейских чиновников с добродушной уверенностью в собственной правоте. Из числа обвиняемых две дюжины были священниками. «Наша церковь, ― отметил Кинг, ― становится боевитой... Каждый из арестованных священников публично заявил, что готов вновь оказаться в тюрьме. Даже преуспевающих негров, не признающих евангельской проповеди «братства во Христе», события убедили, что у церкви нет альтернативы: она просто обязана участвовать в конфликте».
Вся черная община должна была настраиваться на борьбу. Кинг и сам готовился к предстоявшим битвам, хотя свое главное сражение он уже выиграл ― на ступеньках его пасторского дома, развороченного взрывом. Самое важное сражение в жизни человека ― в этом Мартин все больше и больше убеждался ― всегда происходит в душе, когда в ней сталкиваются ненависть и любовь, страх и мужество. Всю первую часть жизни Кинг искал Бога, который соответствовал бы его собственным теологическим представлениям, и ощутил Его в виде живой реальности в своей душе. Духовный рост Кинга не был ни быстрым, ни прямолинейно последовательным.
