Знаменитый иудейский историк на службе у Рима Иосиф Флавий приводит несколько фантастические подробности общения Александра Македонского с иудеями после рассказа о взятии Газы. Царь якобы преклонил колени перед иудейским священником, объяснив приближенным, что тот служит Богу, которого он видел во сне. Затем он якобы узнал себя в греке, который, согласно пророчеству Даниила, должен был разрушить персидское царство, принес жертву Ягве в Иерусалиме, разрешил иудеям пользоваться «отеческими законами» и не платить подати по субботам. Если в преклонение перед первосвященником и чтение книги Даниила, написанной на полтора столетия позже, поверить трудно, то некоторые налоговые льготы и сохранение традиций судопроизводства выглядят достаточно правдоподобно.
Итак, осенью 332 года до н. э. македоняне быстро шли в Египет, бывший персидской сатрапией, но среди жителей которого как раз начались серьезные волнения, направленные против гнета Ахеменидов. Через неделю после выхода из района Газы македонская армия уже была в важном египетском порту Пелузия, где встретила свой флот. Его Александр направил по Нилу в Мемфис, сам же с армией пересек пустыню, вошел в Гелиополь, и уже из него в Мемфис.
Как видим, овладение Египтом происходило бескровно. Персы так и не смогли расположить к себе местное население, недаром тут неоднократно вспыхивали мятежи. Лишь за десять лет до прихода Александра Ахеменидам удалось вновь подчинить себе Египет после продолжительного восстания. Так что египтяне вполне были готовы принять власть нового хозяина.
Это хорошо понимал и персидский сатрап Мазак, завязавший переговоры с македонским полководцем, когда тот был еще в Финикии. Недаром Александр направил в Мемфис художников для организации празднеств на эллинский манер еще до своего появления на берегах Нила.
Македонского царя встречали как освободителя. Жрецы и вельможи наперебой предлагали ему свои услуги. В Мемфисе, в храме Птаха, Александр был увенчан традиционной двойной короной египетских фараонов и совершил жертвоприношение священному быку Апису. Это выгодно отличало его в глазах египтян от персидских правителей, один из которых, наоборот, приказал заколоть предыдущее земное воплощение божества. Местное жречество вообще могло быть довольно новым фараоном. Александр всячески подчеркивал уважение к местным традициям, совершил описанный ниже поход в оазис Аммона, основал новые святилища в храмах Карнака и Луксора. И впоследствии в любой из завоеванных им стран он придерживался политики веротерпимости и особых отношений с духовенством – будь то вавилонские халдеи или иранские маги. Тем не менее, не забыл он и о традициях своего мира, устроив в древней столице Египта гимнасические и мусические игры. Тенденция к сближению культур Востока и Запада в действиях Александра просматривалась все более отчетливо.
Одним из важнейших мероприятий не только религиозно-символического, но и политического характера был утомительный переход по безводной пустыне в оазис Сива, где находилось святилище Аммона – главного бога уже покоренного Египта, которого греки отождествляли с Зевсом. В священном оазисе Александр повстречался и пообщался с многомудрыми и всезнающими жрецами, которые объявили его воплощением бога Гора, сыном Аммона-Ра, рожденным от него земной матерью, – как это происходило со всеми фараонами, а впоследствии произошло с Иисусом Христом. Там же служители египетского культа пообещали амбициозному гостю большой успех во всех начинаниях (хотя римский биограф Александра Квинт Курций Руф пишет, что тот не получил ответа ни на один вопрос, кроме вопроса о происхождении от Аммона).
Стоит ли пересказывать все версии о том, что именно сказали жрецы Александру, если все это говорилось, по традиции, наедине? И стоит ли сомневаться в том, что почитатели Аммона сказали завоевателю именно то, что он хотел услышать? Вся эта акция должна была подтвердить претензии македонца на мировое господство. После Египта Александр постоянно подчеркивал свое божественное происхождение, зачастую его дальнейшие начинания сопровождались соответствующим пророчеством жрецов Аммона. Многие историки полагают, что Александр вполне серьезно воспринял устроенный собою же в оазисе Сива спектакль.
Этого же он требовал от своих соотечественников и от эллинов. Нельзя сказать, что божественное происхождение земных правителей для них было такой уж новинкой. Помимо легендарных Геракла и Ахилла, можно вспомнить и отца героя нашей книги. Ведь на том самом празднике, который стал последним для Филиппа, он велел присоединить свою статую к статуям двенадцати богов в Эгах. Если Зевс (пусть даже Зевс-Аммон) являлся земным женщинам то в виде лебедя, то в виде дождя или быка, почему бы ему не явиться и Олимпиаде в виде молнии? Жители Милета, к примеру, ничего против этого не имели, первыми поздравив героя с новыми страницами биографии – послы из малоазийского города сообщили Александру о чудесном пророчестве, данном оракулом Аполлона в Бранхидах, о том, что Александр – сын Зевса, о будущей победе при Гавгамелах, о предстоящей гибели Дария III и об ожидавшемся антимакедонском выступлении лакедемонян. О происхождении Александра от Зевса заявили также и две прорицательницы из Эритреи.
Однако устанавливать столь тесную связь между правителями и богами в Древней Греции, в отличие от Древнего Востока или, в будущем, Римской империи, было не принято. Греки ценили в своих лидерах героическое начало, бывало, что статус одного человека на деле выходил за пределы «первого среди равных», но настолько откровенное возвеличивание, сакрализация при жизни – не слишком ли это походило на обычаи деспотов Востока, с одним из которых и вели большую войну «свободные эллины»? Нет ничего удивительного в том, что многие (если не большинство) греки и македоняне восприняли обожествление Александра скорее критически. Одни пожали плечами и снисходительно приняли этот факт, отнесясь к нему как к очередной прихоти, несомненно, выдающегося человека[15]. Другие же были настолько недовольны, что впору говорить о начале формирования оппозиции – разумеется, скрытой. По словам Квинта Курция Руфа: «Царь не только позволил называть себя сыном Юпитера, но даже отдал об этом приказ; он хотел этим возвеличить славу своих подвигов, но на деле подорвал ее. И македоняне, привычные к царской власти, но все же с большей свободой, чем у других народов, отвернулись от своего царя, добивавшегося бессмертия с настойчивостью, смущавшей их самих и не подобающей царю».
В начале рассказа о биографии Александра мы уже упоминали город, основанный им на территории покоренных племен на севере Балканского полуострова. Тот город тогда еще принц назвал Александрополем. Традицию основывать в подчиненных регионах города и называть их своим именем он продолжил и в Сирии, где сейчас находится город Александретта, и в Египте. Результатом такого мероприятия в Египте стал в будущем крупнейший порт, торговый и культурный центр античного мира, столица царства Птолемеев – Александрия. Город был основан в дельте Нила, напротив острова Фарос. Новый город должен был стать опорой нового режима, здесь должна была реализовываться идея Александра о постепенном слиянии народов его империи в одну нацию. Поэтому Александрия приняла множество переселенцев из Греции, разрешено было селиться тут и египтянам, вскоре появились выходцы из Сирии и Иудеи. Александрия действительно стала своеобразным плавильным котлом для представителей разных национальностей.
