Однако это всего лишь домыслы, ведь Рори так и не воспользовался этой возможностью дальнейшего продвижения группы, подписав долгосрочный контракт с лагерем Батлина, не без протекции своей сестры Айрис. Рори мог бы в любой день, с согласия Эрни и Вайолет, собрать чемодан и ехать куда угодно, но родители остальных музыкантов не соглашались ни в какую, заявляя, что было бы глупым со стороны их сыновей связываться с таким рискованным бизнесом, как поп–музыка. Элси Грэйвз видела Ричи во время выступления с «The Hurricanes»: «По моему мнению, в конце концов он устроится в какой–нибудь приличный танцевальный ансамбль», — имея в виду, что Ричи должен продолжать занятия музыкой в свободное от работы время, как это было с «The Eddie Clayton Skiffle Group» — она не хотела, чтобы четыре года, проведенные Ричи в конторе Ханта, оказались потраченными впустую. Ричи с улыбкой вспоминал, как «Элси и Хэрри лезли из кожи вон, чтобы убедить меня остаться. «Занимайся своей профессией, — говорили они мне, — и никогда не останешься без работы». На самом деле хороший совет для любого парня».
Но в ту пору, когда неспокойная юность Ричи подходила к концу, ему казалось, что его мать «часто болтала всякую чепуху. Я не верил ни одному ее слову». Гораздо большее влияние на него оказывала Джеральдина, которая настолько околдовала Ричи своими чарами, что они обручились. Словно сговорившись со своими будущими свекром и свекровью, Джеральдина призывала Ричи быть благоразумным и уйти из «The Hurricanes», даже несмотря на то, что Сторм звонил на Эдмирал–гроув (так же как и Эгмонду на Бро–уд–грин) и уверял всех в том, что группу ждет светлое будущее. По его словам, «это будет вроде выходных, только тебе за них будут платить». Действительно, разве можно было сравнить двадцать пять фунтов за шестнадцать часов работы в неделю и восемь фунтов, которые получал младший управляющий, который за эти деньги должен был вкалывать с девяти до пяти каждый день?
«Если бы не Рори, мы бы не сделали и половины того, что мы успели сделать», — считает Джон Бирнс. Решив, что Ричи не хватает храбрости, чтобы расстаться с Джеральдиной, Бирнс и Сторм задумали прибегнуть к помощи развязных, всегда готовых поразвлечься «пташек», которых было вполне возможно «зацепить» в летнем лагере. Лагерные танцплощадки с их флюоресцентным светом, в котором все девчонки выглядели стройными и загорелыми, были идеальным местом для тех, кто желал завести курортный роман «с быстрым продолжением». Тем, кто играл на сцене, сделать это было гораздо проще, чем какому–нибудь прыщавому Джо, который уныло околачивался где–нибудь в дальнем углу танцплощадки. Самый невзрачный паренек мечтал стать рок–музыкантом, чтобы иметь возможность возвышаться над толпой визжащих девиц, осаждающих сцену. Во время перерыва каждый из музыкантов мог рассчитывать на многозначительную улыбку, повышение адреналина в крови и «ОК, увидимся после танцев».
Даже в самые тяжелые времена рок–группа могла найти работу в лагере Батлина в Pwllheli, где в прошлом году Джорджи Фэйма приняли в состав «Rory Blackwell and His Blackjacks». Весельчак Расс Хамиль–тон нанялся «редкоутом» — аниматором и организатором спортивных мероприятий в далеком Блэкпуле; Клифф Ричард триумфально выступил в Rock 'n 'Roll Ballroom в Клэктоне, в то время как Джо Браун бренчал на гитаре в «Clay Nicholls and the Blue Flames» в Файли — еще до встречи с Парнсом, выступления на шоу Boy Meets Girls и подписания контракта на запись пластинки. Если дела группы были совсем плохи, У Батлина даже имелась собственная фирма звукозаписи, на которой не так давно вышел сингл «The Trebletones» группы из Бонгор–Риджис.
Уволившись из Hunt's, Ричард сказал: «Я рискнул, но, кажется, мне повезло». Для Старки работа в лагере Батлина была по большому счету не слишком уж тяжелым испытанием («Но с каждым днем я ненавидел это чертово место все больше и больше»). Лагеря как нельзя лучше отражали внутренний мир Батлина, который до посвящения в рыцари занимался проведением предвыборных кампаний и сбором подписей на ярмарочных площадях. Заняв энное количество денег, он впервые продемонстрировал свою идею устройства общественного лагеря для отдыха в курортном Скегнессе в 1936 году. По собственным чертежам Батлин построил целую империю, в которой было все: и конкурсы на самые бугристые коленки, и радостные восклицания обедающих в адрес пухленькой официантки, которая уронила посуду, и бассейны олимпийского стандарта, и шумные командные игры под предводительством веселых «ред–коутов», и очереди детей, желавших еще и еще прокатиться на такой страшной, но ужасно привлекательной «Дикой Мыши», и отдыхающие, недовольные едой, условиями проживания, группами и, конечно, погодой, которая в августе всегда преподносит неожиданные сюрпризы.
Погода в августе 1960 года и в самом деле была скверной. С июля по сентябрь в Уэльсе не выдалось практически ни одного теплого денька — это лето было самым дождливым со времен Второй мировой войны. Единственным, кого такое положение дел более чем устраивало, был Ричи, который всегда обгорал, а потому принимал солнечные ванны в солнечных очках, рубашках с длинным рукавом, джинсах и со специальным приспособлением для защиты носа. С прогулки Ричи возвращался таким же бледным, каким он был до нее, в свой домик, который был гораздо грязнее, чем у остальных отдыхающих: у них были чистые, светлые обои, и каждый день горничная приносила им свежее постельное белье и устраивала уборку.
Старки не нравилось, когда его высмеивали в присутствии девушек, зато, когда он был в хорошем настроении (то есть почти всегда), по словам Эгмонда, «он был душой любой компании». Случалось так, что он веселил окружающих, сам не желая того. Когда О'Брайан учил Старки плавать, «все шло хорошо до тех пор, пока Ричи не осознал, что под ним глубина двенадцать футов, тогда он заорал и пошел на дно. Мы втроем нырнули в бассейн и вытащили его из воды. Потом мы здорово посмеялись по этому поводу». Как–то раз он пошел прокатиться на пони в Pwllheli, и лошадь его укусила. Не столько от боли, сколько от шока Ричи решил, что с него хватит, слез и поплелся назад в лагерь. Это был, пожалуй, его первый и единственный опыт общения с лошадьми.
Ричи и Рори были самыми ленивыми из группы: они вставали около полудня, а в семь утра, когда из громкоговорителей с хрипом и треском доносилось что–нибудь вроде «Zip–A–Dee–Doo–Dah», «Oh What a Beautiful Morning» или какая–нибудь еще более мерзкая мелодийка, они разражались ругательствами и натягивали на головы одеяла. Старки за завтраком был, как правило, очень угрюмым, особенно если он вставал раньше обычного.
