«Степан, — вспоминал Плеханов, — неутомимо носился из одного предместья в другое, везде заводил знакомства, везде собирал сведения о числе рабочих, о заработной плате, о продолжительности рабочего дня, о штрафах и т. д. Его присутствие везде действовало возбуждающим образом, а сам он приобретал новые драгоценные сведения о положении рабочего класса в Петербурге»{58}.
Рост рабочего движения в конце 70-х годов проявился не только в увеличении числа стачек, но и в расширении пропаганды среди передовых рабочих. Пополнились старые, уцелевшие, несмотря на усиление репрессий, рабочие кружки, возникли новые на других предприятиях.
Общедемократический подъем обострил в рабочей среде интерес к внутреннему положению страны и событиям за рубежом. Народнический писатель Н. С. Русанов впервые познакомился с Халтуриным зимой 1877/1878 г. и при его помощи получил доступ к рабочим — участникам нелегального кружка. Он с удивлением установил, что Халтурин привлекал к занятиям с рабочими как бунтарей, так и лавристов. По словам Русанова, они «…были довольны этим состязанием пропагандистов, как бывает доволен рассудительный студент, узнав, что один и тот же предмет будет читаться параллельно двумя лекторами, и беря и от того и от другого что больше подходит. Прислушиваясь к разговорам между Халтуриным и Мурашкинцевым, я приходил, однако, к заключению, что лавристы пользовались большим успехом между рабочими, которые узнавали от них более подробно о социальном вопросе на Западе, о быте, правах и требованиях рабочих в Европе и Америке, о рабочих партиях»{59}.
По свидетельству Русанова, в рабочих кружках читали «серьезные книги». Из пропагандистских брошюр пользовалась успехом лишь «Хитрая механика», написанная известным статистиком В. Е. Варзаром. В этой книге разоблачалась одна из форм эксплуатации народа — косвенные налоги. Важное место занимало чтение журналов и газет, в которых содержались статьи о «рабочем вопросе» на Западе и в России, а также о других проблемах и событиях, интересовавших рабочих. Статьи обсуждались всеми участниками. «Сам Халтурин, — вспоминает Н. С. Русанов, — был и для себя и для других исправным чтецом газет. Из петербургских газет им и его приятелями читались „Голос“ и „Новое время“, хотя последние уже со времени войны (русско-турецкой 1877 г. — Ю. П.) ударились в национализм, все же в них бывали порою живые статейки по внутренним вопросам. Когда речь заходила о железнодорожном хозяйстве, в студенческих библиотеках, бывало, номера „Русских ведомостей“ из-за статей молодого, тогда страшно популярного Чупрова (буржуазный экономист. — Ю. П.) было не достать. В России уже в то время знали, что Маркс во втором издании „Капитала“ похвалил не только Чернышевского, но и Чупрова. Конечно, это располагало»{60}. В ту пору Халтурин, по свидетельству того же Русанова, внимательно читал в «Отечественных записках» внутреннее обозрение, критические статьи статистика Н. Ф. Анненского о ежегодном государственном бюджете и вообще статьи по экономическим и финансовым вопросам. Русанов вспоминал, как он приходил в большую, почти без мебели комнату Халтурина «…с удовольствием пожать крепкую мозолистую руку хозяина, который при этом кивнет головой на подоконник с книжками, — это одна из полок его библиотеки, — и ласково-серьезно спросит: „А читал, Сергеич, как Головачов-то в „Отечественных“ расписался? Чуть-чуть не революцией припугнул начальство…“{61}» Это замечание по адресу либерального публициста, очень характерное для Степана, свидетельствует также, насколько внимательно он следил за прессой.
Интерес к периодической печати был связан с глубокими социально-экономическими изменениями в стране, вызванными развитием капитализма и особенно с политическими процессами, которые с 1877 г. следовали один за другим и давали много пищи для размышлений о судьбах русского революционного движения.
Выступление на историческую арену рабочего класса России происходило на фоне общего подъема международного рабочего движения. Политическая реакция в Европе, наступившая после подавления Парижской Коммуны, ослабла. Руководимое К. Марксом и Ф. Энгельсом Международное Товарищество Рабочих завершило свою деятельность, но дало толчок образованию рабочих партий в отдельных странах. Противоречия между трудом и капиталом особенно обострились в соседней с Россией Германии. Борьба германского пролетариата в 70-х годах XIX в. проявилась в массовых стачках, образовании широкого профсоюзного движения и, наконец, в создании Социалистической рабочей партии Германии. Успехи рабочего и социалистического движения в Германии, во главе которого стояли последователи К. Маркса В. Либкиехт и А. Бебель, их борьба с анархизмом и реформизмом оказали определенное влияние на передовых рабочих России 70-х годов, прежде всего на таких, как Халтурин и Обнорский.
Первые общенациональные конгрессы в истории рабочего движения Франции в Париже (1876), Лионе (1878) и особенно Марсельский конгресс 1879 г., на котором в результате победы над анархистами была создана Рабочая социалистическая партия Франции во главе с Ж. Гедом и П. Лафаргом, также привлекли внимание рабочих-революционеров в России. То же относится и к возникшим в 70-х годах рабочим организациям в Бельгии, Швейцарии, Австро-Венгрии. Как известно, ряд русских рабочих-революционеров побывали за границей с целью знакомства с западноевропейским рабочим движением. Халтурин и его единомышленники проявили большой интерес к опыту рабочего движения других стран, к программам рабочих партий, к конституциям буржуазных республик.
Усиление рабочего движения в России в конце 70-х годов обострило разногласия между кругом передовых рабочих Петербурга и народническими пропагандистами.
Рост рабочего движения в России стад заметным почти для всех кругов общества. Не могли не заметить его, конечно, и деятели народнического движения, особенно те его представители, которые вели пропаганду в рабочих кружках, были связаны с Халтуриным и другими представителями рабочей организации.
В начале 1879 г. народническая газета «Земля и воля» писала в передовой статье: «Волнения фабричного населения, постоянно усиливающиеся и составляющие теперь злобу дня, заставляют нас раньше, чем мы рассчитывали, коснуться той роли, которая должна принадлежать нашим городским рабочим в этой организации. Вопрос о городском рабочем принадлежит к числу тех, которые, можно сказать, самою жизнью, самостоятельно выдвигаются вперед, на подобающее им место, вопреки априорным теоретическим решениям революционных деятелей»{62}.
