Как и в предыдущих подобных заявлениях, здесь отмечались многие острые проблемы, затрагивавшие жизненные интересы людей. Как и раньше, выход из них предлагался с помощью привлекательных, но экономически малообоснованных идей (например, предлагалось отменить налог с малоимущих крестьян, на которых приходилось 50 процентов всего крестьянства; повысить зарплату всем рабочим). Та политика, которую отстаивали вожди оппозиции, когда они были у власти, теперь объявлялась порочной и несущей людям беды. Троцкий, который 4 года назад выдвигал программу «концентрации производства» за счет массовой безработицы, теперь подписывал «заявление», в котором осуждалась «рационализация промышленности», выталкивающая «все новых и новых групп рабочих в ряды безработных… Увеличение армии безработных ухудшает экономическое положение рабочего класса в целом».
Как и авторы аналогичных заявлений, лидеры оппозиции вновь выдвигали лозунги «оживления внутрипартийной демократии и усиления живой, действенной связи партии с рабочим классом», борьбы с «внутрипартийным режимом», который «снизил активность партии». «Заявление» требовало созыва специального пленума ЦК, на котором следовало добиться «единодушных решений». В противном случае предлагалось развернуть широкую дискуссию, в ходе которой оппозиции должны были быть предоставлены такие же возможности, что и у большинства, для изложения своих взглядов. Наряду с Троцким и Зиновьевым под заявлением стояли подписи таких активных деятелей оппозиции, как К.Б. Радек, И.Т. Смилга, Г.И. Сафаров, ряда соавторов «заявления 46» (А.С. Альский, А.Т. Белобородое, Г.Л. Пятаков, Л.П. Серебряков, Л.С. Сосновский, И.Н. Смирнов, В. Эльцин).
Оппозиция организовала среди членов партии сбор подписей под «заявлением 83». 27 июня к троцкистско-зиновьевской оппозиции присоединились децисты. Под программным заявлением «Под знамя Ленина» подписались 15 человек, включая В.М. Смирнова, М.В. Сапронова. Этот документ, получивший название «платформа 15-ти», содержал развернутый исторический экскурс, открывавшийся призывом к борьбе против «мелкобуржуазной» политики внутри страны и «меньшевистской» международной политики.
Выступления оппозиции стали предметом разбирательства ЦКК, которую в это время возглавлял Г.К. Орджоникидзе. Вступив в переписку с Орджоникидзе, Троцкий пустился в рассуждения относительно того, как оппозиция понимает защиту интересов своего класса. Поскольку летом 1927 года международная обстановка обострилась и возникла реальная угроза войны, то оппозицию обвиняли в том, что своими выступлениями она лишь ослабляет идейно-политическую сплоченность советского общества и является группой пораженцев. Отвергая эти обвинения, Троцкий привел пример того, как лидер французских радикалов Ж. Клемансо вел острую политическую борьбу против правительства Франции, «несмотря даже на то, что немцы стояли в 80 километрах от Парижа (Клемансо говорил: «именно поэтому»)… Группа Клемансо пришла к власти и более последовательной, более разбойничьей империалистической политикой обеспечила французской буржуазии победу». Аналогия с Клемансо позволяла Троцкому оправдать развертывание оппозицией антиправительственной кампании в период, когда угроза войны против СССР считалась им реальной.
Однако из этого сравнения руководство сделало вывод, что оппозиция отчаянно рвется к власти и готова для этого воспользоваться войной или предвоенной обстановкой. Выступая 1 августа на пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б), Сталин так истолковал письмо Троцкого: «Если враг подойдет к стенам Кремля километров на 80, то этот новоявленный Клемансо, этот опереточный Клемансо постарается, оказывается, сначала свергнуть нынешнее большинство именно потому, что враг стоит в 80 километрах от Кремля, а потом взяться за оборону. И если это удастся сделать нашему опереточному Клемансо, то это, оказывается, и будет настоящей и безусловной обороной СССР».
Оправдываясь перед участниками пленума, Троцкий переходил в активное наступление, обвиняя руководство ВКП(б) в измене делу Ленина. Троцкий утверждал, что Сталин и его сторонники дошли до классового перерождения, и он проводил историческую аналогию с французской революцией, сравнивая их с организаторами переворота 9 термидора.
Обвиняя руководство в термидорианском перерождении, Троцкий объяснял: «Во время Великой французской революции гильотинировали многих. И мы расстреливали многих. Но в Великой французской революции было две большие главы… Когда глава шла так – вверх, – французские якобинцы, тогдашние большевики, гильотинировали роялистов и жирондистов. И у нас такая большая глава была, когда и мы, оппозиционеры, вместе с вами расстреливали белогвардейцев и высылали жирондистов. А потом началась во Франции другая глава, когда… термидорианцы и бонапартисты… стали расстреливать левых якобинцев – тогдашних большевиков». Обращаясь к члену Президиума ЦКК А.А. Сольцу, Троцкий спрашивал: «Я бы хотел, чтобы тов. Сольц… себе самому сказал: по какой главе Сольц собирается нас расстреливать?»
Эта историческая аналогия нужна была Троцкому для того, чтобы прочнее внедрить в общественное сознание ярлык «термидорианства» и мысль о контрреволюционном перерождении руководства ВКП(б). В то же время ему было важно создать психологический, барьер в сознании власть имущих, чтобы обезопасить себя от суровых санкций. Хотя судьба Робеспьера, Сен Жюста и Кутона не грозила в то время Троцкому, в эти августовские дни (т. е. когда по французскому революционному календарю был термидор) лидеры оппозиции понимали, что Сталин и большинство членов ЦК могут совершить над ними гражданскую казнь. Как и год назад, когда он использовал жупел антисемитизма или обвинял в предвзятости к троцкизму, теперь Троцкому было необходимо вызвать в своих судьях чувства неловкости, смятения. Знаменательно, что Троцкому не приходило в голову усомниться в том, что когда революция идет «вверх», то гильотинировать и расстреливать можно, не испытывая при этом неудобств и душевных мук. Лишь расстреливать тех, кто расстреливал, было, с его точки зрения, глубоко аморально. Эту идею настойчиво внедрял Троцкий в сознание сидевших в зале, а затем читателей его речи, вопрошая: «Я опасаюсь, тов. Сольц, что вы собираетесь нас расстреливать по… термидорианской главе».
Острая дискуссия завершилась компромиссом. 8 августа Троцкий, Зиновьев, Каменев, Пятаков, Смилга, Раковский, Муралов и другие направили в ЦК покаянное заявление. Выразив удовлетворение тем, что оппозиция «по всем… вопросам, нами поставленным, в известной мере отступила», Сталин заявил: «То, что предлагает нам оппозиция, нельзя считать миром в партии. Не надо поддаваться иллюзии… Это есть временное перемирие, которое может при известных условиях явиться некоторым шагом вперед, но может и не явиться».
