Первый секретарь ЦК КПБ часто бывал у метростроевцев, оказывая им необходимую помощь. Однажды он спустился под землю, надел плащ, сапоги, каску и пешком прошел от улицы Московской до Академии наук. Репортеров об этом не известили, а фотографии сделал Петр Кострома. Когда снимки показали Петру Мироновичу, он былвосхищен:
— Какие у людей красивые лица! Задор в глазах!
И поинтересовался у помощника:
— Кто этот фотограф?
— Проходчик метро.
— Пусть оставит свои земляные работы и создает фотолетопись метро. Он всех знает — ему и карты в руки.
Петр Васильевич издал прекрасный альбом о метростроевцах, и их увидела вся страна. А затем ему посчастливилось стать автором книг о главе нашего государства, о Минске, Беловежской пуще, героях-освободителях.
По-иному виделось формирование объемно-пространственной композиции центра. Хотя здесь, как выразился главный архитектор Ленинграда В. Каменский, «ничего не испорчено, нечего ломать из того, что построено; все-таки нужно создавать его по второму перпендикулярному диаметру вдоль реки Свислочь, которую на отдельных отрезках предстоит расширить и отодвинуть».
С этим мнением согласились другие участники дискуссии. Его поддержал и Петр Миронович, резонно полагая, что дальнейшее развитие города следует осуществлять вдоль водной артерии, признанной стать важным ядром планировочного решения всех ансамблей.
На совещании подверглась критике практика малой этажности.
Признали целесообразным иметь в столице Главминскстрой, наделенный правами самостоятельной строительной организации, что позволит подтянуть до определенного уровня качество выполняемых работ. Указывалось на необходимость гораздо больше внимания уделять пригородной зоне.
Машеров поблагодарил выступивших за прояснение ряда вопросов, больше всего волновавших белорусское руководство. Потом, во время беседы с архитекторами, строителями и градоначальниками, он говорил о том, что послевоенный Минск будет красив, но в этой красоте должна быть логика. И Минск стал одной из самых чарующих столиц Европы, где дышится легко и чувствуешь себя вольготно. Ласкают глаз не только силуэты оригинальной застройки, но и парки, скверы, река Свислочь, каскады водохранилищ, объединенных в единую водно-зеленую систему. Создано Минское море, что благоприятно сказалось на экологическом состоянии пригородных территорий.
Градостроительное своеобразие Минска досконально знает Юрий Григорьев, много лет проработавший в нем главным архитектором. Затем он был переведен на аналогичную должность в Москву, но связь с Беларусью не прерывал.
«Волею судьбы, а скорее Петра Мироновича,— рассказывал талантливый зодчий моему близкому другу, профессору Александру Черняку,— еще сравнительно молодым специалистом я стал главным архитектором города и одновременно — заместителем председателя Госстроя республики. Это он сделал, чтобы у мэтра было больше прав и возможностей решать архитектурно-государственные задачи и он был обязан не только удержать поднятую планку на должной высоте, но и двигать ее дальше. Получил большую свободу действий.
Мы одними из первых в СССР отошли от шаблона, используя блок-секционный метод строительства и комплексной застройки микрорайонов, начали возводить жилые массивы, не нарушая природного рельефа, сохраняя и улучшая ландшафт, природу, активно применяя в застройке разные типы проектов, этапов благоустройства...»
Огромное значение архитектуре придавали Машеров, руководство республики и регионов в формировании и развитии других городов Беларуси. Каждый из них имеет индивидуальность, олицетворяет традиции и отражает свое время.
Глава седьмая
Жить и хлеб растить
Машеров, как и его предшественник Мазуров, прекрасно понимал, что стране хорошо тогда, когда хорошо селу. Оно определяет всю нашу жизнь, сохраняет народные традиции, ценности духовные и нравственные. Но деревню по-прежнему давили налогами, пресловутым диспаритетом цен, урезали приусадебные участки и запрещали держать скот в личном пользовании.
Несовершенство аграрной политики отрицательно сказывалось на демографической ситуации, подмывало основы сельскохозяйственного производства. В популярной песне как предел мечтаний звучали слова о стопудовом урожае.
Сегодня трудно поверить, но это факт. В 1961—1965 гг. средняя урожайность зерновых по республике едва превышала 8 центнеров зерна с гектара. Было ясно, что со скудными намолотами и низкими привесами скота трудно обеспечить продовольственную безопасность, устранить дефицит на продукты питания. Петр Миронович два раза в год приезжал в каждый из 118 районов, беседовал на местах с людьми. Как прозорливый политик, начал обдумывать стратегию динамичного подъема аграрно-промышленного комплекса (АПК). Шел поэтапно к заветной цели. Добивался совершенствования механизма управления и оплаты труда, применения передовых агротехнических приемов, выдвижения руководителями производственных подразделений грамотных специалистов, овладевших высокими технологиями. И ломал консервативные каноны тех, кто жил старым багажом, был привержен примитивным, дедовским методам хозяйствования.
Петр Миронович всегда искал основания для укрепления деревни, был убежден, что наши земли при подлинно хозяйском отношении и высокой организации всех сельскохозяйственных работ могут и должны давать полновесные урожаи. По его инициативе была намечена программа подъема зернового хозяйства. И уже в 1971 году республика вышла на уровень 21,4 центнера с гектара.
В следующем году труженики АПК развернули борьбу за то, чтобы собрать на круг не менее 24 центнеров. Осенью в лучшие сроки и наиболее продуктивными сортами посеяли озимые культуры. На высоком агротехническом уровне провели весенний сев. Многое было сделано для обучения механизаторов. Словом, создавались реальные предпосылки для достижения намеченного рубежа в повышении урожайности полей.
Однако небывалая летняя жара в период налива зерна нарушила обычные физиологические процессы формирования зерна. На больших массивах оно оказалось щуплым, легковесным. А затем обрушились ливневые дожди с градом и шквальными ветрами, которые привели к полеганию хлебов и усложнили их уборку.
В этой необычной обстановке многие работники оказались в замешательстве. Они считали, что их большой труд пропал даром, поскольку не принес желаемых результатов.
Машеров подобную точку зрения считал неверной. И он, чтобы не созывать совещание в горячую страдную пору, решил выступить в печати с аналитической статьей. Появилась она в белорусских СМИ 17, 19 августа 1972 года. В ней первый секретарь ЦК КПБ писал: «Если бы исключительно сложным и трудным погодным условиям, которых ранее у нас никогда не бывало, не противостояла проведенная большая и целеустремленная работа, то наша республика по уровню производства зерна была бы отброшена на несколько лет назад. А ведь этого не случилось. Хотя урожайность и валовые сборы зерна будут ниже прошлогодних, однако достигнутые показатели и по урожайности, и по валовым сборам значительно выше тех, которые были получены в 1970 году. Следовательно, по производству зерна мы не оказались отброшенными даже на год. К тому же нельзя не отметить и то, что в Брестской области урожайность и валовые сборы зерна практически остаются на уровне прошлого года».
