12 октября 1983 года «Литературная газета» в редакционной статье, подписанной «Литератор», поспешила полностью одобрить выступление журнала «Вопросы литературы». Так и началась кампания – четкая, согласованная в ударах по мне со страниц печати и с трибун отчетно-выборных писательских собраний, недавно прошедших в Московской писательской организации.
Я написал в «Вопросы литературы» письмо, в котором обратил внимание редакции на самые вопиющие и недопустимые в литературной полемике приемы Т. Толстой, направленные на компрометацию меня как литератора. Я указал на примеры фальсификации, прямую ложь, искажения и подтасовки, представляющие мою книгу в искаженном виде. (Письмо в «Вопросы литературы» и ксерокопию статьи Т. Толстой прилагаю.)
Ксерокопии своего письма и «заметок» Т. Толстой я направил в руководящие органы Союза писателей СССР, в горком КПСС и ЦК партии, надеясь, что будут приняты меры к прекращению травли и будет дан объективный и беспристрастный анализ моей книги. Но ничего подобного не случилось. В «Литературной газете» (№ 52 за 1983 год) появилась статья литературоведа В. Баранова «Фактам вопреки», который присоединился к оценкам моей книги, данным в заметках Т. Толстой. Но и этого показалось мало. В «Литературной газете» (№ 5 за 1984 год) А. Латынина, сотрудница газеты, сославшись на «Вопросы литературы», уже без всяких моральных стеснениий«разделывает» мою новую книгу «Восхождение» – документальное повествование о молодом Шаляпине.
При этом все «критики» главный удар по мне наносят за использование документальных источников как важнейшего средства изобразительности в беллетризованной биографии, обвиняя меня в заимствованиях и словно позабыв, что главный редактор «Литературной газеты» А.Б. Чаковский в своих книгах позволяет себе использовать целые страницы книги В. Бережкова о берлинских переговорах в 1940 году и др. страницы. И это не вызывает ни у кого возражений. Нормальное заимствование в документальной прозе.
И наконец, в статье Евгения Щеглова «Добрые» зайчики и «злые» писатели» («Литературная газета» № 6 за 1984 год) подверглась уничтожающей критике книга ленинградского литератора Виктора Кречетова «Это имя твое», предисловие к которой написал я. А между тем книга эта действительно талантлива и посвящена она не только некоторым проблемам детской литературы, но и творчеству Юрия Бондарева, Соколова-Микитова и др., утверждаются в ней традиции русской классики.
Как мне стало известно, редакция «Вопросов литературы» все-таки решилась опубликовать мое письмо, но сопроводить его своими комментариями, в которых поставила задачу – «добить» меня как литератора.
«Добить его» – эти слова принадлежат академику М.Б. Храпченко, члену редколлегии «Вопросов литературы», о котором я осмелился в первом издании моей книги «Судьба художника» нелестно отозваться о его статье «Современная советская драматургия», сыгравшей неблаговидную роль в судьбе Алексея Толстого.
С тревогой жду этих комментариев, которые имеют цель – «добить» меня.
Недобросовестная критика в «Вопросах литературы» и «Литературной газете» моих книг «Судьба художника» и «Восхождение» – это частичка групповой литературной борьбы, которая явно или завуалированно ведется уже много лет на страницах упомянутых выше периодических изданий. Вся эта набравшая ныне силу кампания – очередной тур акций против патриотического, истинно партийного направления в нашей отечественной литературе. Преследовались и преследуются те писатели, в творчестве которых проявляются определенные интересы к проблемам России, русской нации, национальных отношений, русского национального характера. Разумеется, не все писатели успешно справлялись с поставленными перед собой задачами. Но всеми их помыслами двигал и двигает честный, искренний, жизнеутверждающий интерес к родной истории, культуре и искусству, их творчество пронизано светлым и целомудренным советским патриотизмом. А кое-кто «греет» на этом руки, что не трудно доказать, проанализировав содержание иных статей в «Литературной газете» и «Вопросах литературы».
Как и всякая кампания, эта (она направлена, конечно, не только против меня) также преследует практические цели: скомпрометировать писателя-патриота, вызвать к нему и его произведениям недоверие со стороны читателей и издателей. И эта цель уже достигнута: издатели меняют отношение к моим рукописям, возвращают мне их – плод моего многолетнего труда.
Горько и тяжко сознавать, что в родной стране можешь оказаться выброшенным за борт литературы, будучи автором многих книг. И делается это группкой людей, коим дано право вершить писательские судьбы по своему усмотрению, распаленному не лучшими побуждениями.
Дорогой Константин Устинович! Понимаю, что Вы обременены весьма трудными и важными партийно-государственными делами. Но в писательской среде утвердилось о Вас мнение, как о человеке, который вникает во все вопросы нашей жизни, в том числе и в литературные. И в данном случае дело не столько в моей личной писательской судьбе, сколько в положении нашей литературной критики в целом.
Заверяю Вас, Константин Устинович, что, как коммунист и литератор, я готов делать все возможное на пользу нашему общему делу.
Хочется работать в деловой, действительно творческой обстановке, в обстановке принципиальной критики и самокритики, доверия и единодушия.
С глубоким уважением
12 марта 1984 года. Виктор Петелин».
После этого меня вызвали в отдел культуры ЦК КПСС, куда мое письмо Черненко было направлено для ответа по существу. Приняли меня заведующий сектором Виктор Александрович Степанов, в прошлом моряк, член Союза писателей СССР, и Геннадий Сидорович Гоц, в недалеком прошлом крупный издательский работник, тоже член Союза писателей. Два умных, талантливых человека (ЦК КПСС умел привлекать в свои ряды таких людей!) тепло приняли меня, успокоили, что в обиду не дадут.
– А что вы хотите, Виктор Васильевич, – говорил Виктор Александрович, – идет литературная борьба, вы какое-то время оказались в ее эпицентре, на такой высокой партийной должности, вы отовсюду стали видны, вот и целят по таким, как вы.
– Ну а сколько же можно молчать... Главное-то, я не могу ответить своим недругам, не могу защитить свои позиции, просто слова не дают в возникшем разговоре, получается движение в одну сторону, а жизнь, в том числе и литературная, должна напоминать броуновское движение...
– А что вы хотите? Чтобы мы приказали печатать вас? Так знаете, какой поднимется гвалт, тут же сообщат на Запад, коммунистические партии Запада начнут кричать о свободе слова и мнений.
