скорой помощи, подняв высокие волны, мчится за пострадавшими, а туристам весело. Через несколько дней мимо проплывает похоронная лодка, перевозящая жертв пожара на кладбище, а туристам весело. Что значит быть экзотичным? Это когда кто-то смотрит на тебя, но не видит, что с тобой происходит, он обращает внимание лишь на то, как ты одет.
Если тебе интересно увидеть красные пожарные катера с брандспойтами на борту, то они пришвартованы под арками центральной казармы у Ка-Фоскари.
Сирены растягивают корабли в отдалении, расширяют пределы порта, простирая их в небо.
По ночам тебя будят кошачьи разборки. Их участники вызывают друг друга на поединок, заливаясь неистовым визгом заодно с течкой. Шмыгают в узкие проходы кошки, остервенело лают собаки, тишком возятся мыши. Около полуночи на улицы выходят серые крысы пантеганы [54] дырявить выставленные наружу пластиковые пакеты с мусором – дело рук несмышленых туристов, не разобравшихся, как в городе работает сбор мусора. Пантеганы ныряют в каналы и переплывают их, чтобы подобраться к другим залежам мусора. Название пантегана происходит от mus ponticus или ponticanus – мышь понтийская, то есть приплывшая к нам с Понта Эвксинского. В Средние века эти восточные пасюки занесли к нам на торговых галерах с Черного моря «черную смерть» – чуму, передаваемую через укус блох. Церковь Реденторе [55] на Джудекке и базилика делла Салюте знаменуют победу над чумными мышами, это памятники истреблению грызунов.
Ты разгуливаешь с томиком Джованни Пасколи [56], проверяя на практике его звукопись языка птиц. Весенними и летними вечерами из садов доносится монотонная нота, всегда в одном и том же ритме. Что это? Охранная сигнализация дерева? Украли гнездо? Или птенца? Это крик совы, ее называют еще сплюшкой, подобно издаваемому ей звуку – «сплю». Это крохотная неясыть, родственница сов и филинов; недавно она вновь появилась в Венеции. Однозвучные горлицы выучили только звук «у». Они здороваются по имени, и все как одна зовутся Гурлулу. Славки-черноголовки, дрозды, стрижи, скворцы, соловьи и прочие неопределенные чирикающие, гнезда свистулек, ветки, зацветшие дудками, судейские свистки на ножках. Соловьев слышно все реже и реже. Я помню, как мой отец разыгрывал влюбленных самцов. Он ставил магнитофон на подоконник, на четвертом этаже, напротив большого дуба, на котором надсаживался соловей, чтобы покрасоваться перед самками. Отец нажимал на кнопку записи, записывал соло птицы на пленку, перематывал аудиокассету и на полной громкости проигрывал ее в сторону дерева. Притаившийся в листве соловей мигом замолкал, не узнавая себя; он полагал, что на его территорию вторгся конкурент. Затем он принимался петь еще громче в поединке с собственным голосом. Такое случается часто: мы тратим время и силы на борьбу, не зная, что таинственные враги, против которых мы направляем свой гнев, – это мы сами.
Взлетая, голуби шумят крыльями как чихающий стартер или заевшая передача. Воробьи бесшумно таскают твои чипсы, пока ты потягиваешь аперитив за столиком под открытым небом.
Летом микроэлектропилы цикад работают как датчики. Они сообщают координаты садов, разбитых в оправе домов. Да-да, словно одной привилегии жить в Венеции недостаточно: у некоторых в Венеции есть еще и сад.
Торговцы рыбой подбрасывают в воздух голубых рыб, легких сардинок. Серебристые чайки глотают их на лету и кружат, клича, над лотками Санта-Маргериты. На Риальто они дожидаются, когда разберут рыбные прилавки, чтобы чем-нибудь поживиться. На острове Сан-Микеле между могилами можно приметить такие соломенные веночки, украшенные большими зелеными камнями. Подходишь – а это гнезда, и в них яйца. На кладбище обитает колония серебристых чаек. Белоснежные, свирепые, они – инфернальные демоны, порожденные смертью.
Ты заказала бокал вина и сэндвич, чтобы перекусить, прислонившись к низкой каменной стене на риве у канала. Внезапно тень закрывает тебе обзор, на тебя налетает нечто массивное и вырывает твой перекус. Тебе еще повезло, что не проткнули клювом руку до крови. Серебристые чайки стали невероятно проворными и безжалостными. Они потрошат голубей не столько от голода, сколько для того, чтобы утвердить свое символическое господство. Чайки приходят на смену голубям, они – новый символ города, геральдические животные грядущей эпохи, они предвещают жестокие времена. Чайки – новые крысы, летающие пантеганы города. Они делают отбивную из мусорных пакетов. Мусорные контейнеры в Венеции редкость: отходы приходится с утра пораньше отдавать в руки мусорщиков или складывать в их ручные тележки. Пакеты сбрасывают на широкие баржи, где мусор, пустые бутылки и бумажная упаковка перемалываются в трюмах. Туристам весело.
Мусорщики поддерживают чистоту в городе исключительно вручную, по-другому никак, машины не применишь, только метлу. Сколько-то лет назад был выявлен лодырь: он истрепывал слишком мало метл.
Взгляни на движение по Большому каналу: транспортные суденышки загружены едой и напитками для ресторанов, а также тюками с бельем для отелей, мешками с цементом, строительными материалами для ремонтных работ, отходами. Гондолам приходится изворачиваться между ними, а еще между общественными вапоретто и моторными лодками такси. В 2013 году в результате столкновения гондолы с вапоретто погиб немецкий турист; с тех пор движение по Большому каналу регулируется строже. Это был крайне прискорбный случай, тем более что произошел он во время отпуска, сулившего туристу беззаботные дни. Но учтите, что в Венеции для реорганизации движения хватило одного случая со смертельным исходом, тогда как повсеместно, увы, сотен сбитых машинами пешеходов недостаточно, чтобы подвергнуть сомнению то, как устроена наша жизнь. Вот бы весь мир был таким же хрупким, как Венеция, чтобы вынудить его пересматривать, переосмысливать, переустраивать себя каждый раз, когда происходит какое-то серьезное происшествие.
В лагуне проложены невидимые дороги в самой толще воды. Это судоходные каналы с более глубоким дном. Двойной ряд массивных деревянных свай, установленных вертикально, обозначает водный путь: следует идти посредине, иначе сядешь на мель. Чайки отдыхают на верхушках свай, сидя на одноместном кругляшке в несколько квадратных сантиметров.
На поверхности каналов лопаются таинственные пузырьки. Кто это там под водой ловит воздух ртом? Живое ли это существо, или это бродит грязь, выделяя газ? Вода на миг вздрагивает. Ее глубокий сон потревожил хвост морского волка или рывок кефали.
Спустись с моста Риальто на сторону рынка. Пройдись с закрытыми глазами. Прислушайся к разноязыкой толпе туристов со всего мира, заполонивших полсотни метров уличного отрезка.
Звуки чемоданных колесиков – это саундтрек нашей туристической эпохи. Но в Венеции стук колес и колесиков раздавался всегда: для любой перевозки нужно использовать большие и маленькие тележки. Самая обычная напоминает металлический каркас кровати. У нее есть своеобразное изголовье, чтобы предметы не падали на землю. Она опирается на две ножки и два колеса, такие же широкие,
