В конце августа корабль «Слава Екатерины» в сопровождении фрегата «Херсон» появился перед турецким Очаковом в устье Днепра. Турки были поражены – они никак не ожидали, что на речной верфи возможно построить и затем провести по мелководью трехпалубное судно. Но времена были еще мирные, и очаковский комендант через своих обер-офицеров поздравил командира Марко Войновича с первым выходом в море столь блестящего корабля и даже разрешил нашим морякам отовариться в лавках крепости.
В последний день лета корабль вместе с фрегатом «Херсон» вышел в море и направился к берегам Крыма.
А 14 сентября «Славу Екатерины» с восторгом встречали жители Севастополя. Став на рейде, корабль гулко палил из пушек, на что ему радостно отвечали стоявшие в бухте фрегаты и береговые батареи. Горожане высыпали к деревянному причалу на Николаевском мысу (где вскоре появится пристань, которую назовут со временем в честь графа Войновича). Пристав на шлюпке к берегу, Марко Иванович поднялся по лестнице на площадку (будущую Екатерининскую площадь, ныне Нахимова) и торжественно рапортовал о прибытии командиру Севастопольского порта контр-адмиралу Фоме Фомичу Мекензи (33) – своему старому боевому товарищу по Архипелагу.
Началась непростая служба на Черном море. Постоянное ожидание нападения турок на Крым заставляло держать все наличные суда в боевой готовности и в крейсерствах. Плохое состояние кораблей, сильные штормы на море, недостаток в снабжении, отсутствие оборудованных баз, периодически вспыхивающие эпидемии чумы – все это требовало неусыпных забот и внимания.
Но были и светлые стороны. О житье-бытье в ту пору в Севастополе рассказывает Дмитрий Николаевич Сенявин (будущий знаменитый адмирал), бывший тогда адъютантом контр-адмирала Мекензи: «Зиму провели мы довольно весело. Адмирал назначил для благородного собрания большую пустую магазейну, все и скоро мы в ней к тому приготовили, музыка своя, угощение зделали дешевое, и мы три раза в неделю бывали все вместе.
В свободное время занимались разными охотами, имели хороших борзых собак… итак, день в поле, другой с ружьем за дичью или ловили рыбу неводом, удили наметом и острогою. На последние два средства потребна ловкость и искусство, а так как Севастополь издавна не был никем обитаем, то заливы его зделались убежищем рыбам и плавающим птицам, которых мы нашли в невероятном множестве.
Ко всему этому адмирал наш очень любил давать празднества и беспрестанно веселиться, что была также страсть его. В каждое воскресенье и торжественные дни у него обед, а ввечеру бал. Ни свадьба, ни крестины и даже похороны без присутствия его не обходились, везде он бывал, а потом у него все обедают и танцуют всегда почти до рассвета».
В июне 1785 года назначенный младшим флагманом Марко Войнович выходил во главе эскадры – корабль «Слава Екатерины» и 6 фрегатов – в четырехнедельное плавание для «экзерции» от Севастополя до Кафы (Феодосии), «а оттуда к противной стороне на вид мыса Хаджибея».
Новый, 1786 год всем обществом дружно и весело встречали у контр-адмирала, а 1 января у Марко Ивановича. Но 10-го числа произошло печальное событие: контр-адмирал Фома Фомич Мекензи неожиданно умер. (Недостаток средств, настоятельные требования жизни и службы, для удовлетворения которых Фома Фомич не жалел не только сил, но и отчасти своей репутации, не останавливаясь перед формальными упущениями для достижения лучших результатов, дали повод к обвинениям контр-адмирала в неправильном расходовании казенных сумм; все это преждевременно подорвало его здоровье.) Хоронили контр-адмирала, героя Чесмы и Патраса, «с большой церемонией и пальбой пушечной».
Новым командиром эскадры и Севастопольского порта стал капитан 1-го ранга Марко Иванович Войнович.
В порту было много работы по снаряжению кораблей и содержанию их в надлежащем порядке. Деревянная обшивка кораблей сильно портилась червями, и ее пытались защитить специальным составом. Судя по рапорту Войновича, результаты испытания защитного покрытия показались обнадеживающими: «…где массою мазан, весьма обшивка тверда и червоядия против прежде бывшего в некоторых местах на обшивке прибавления не было, и масса на оной держится весьма крепко».
Черноморское адмиралтейское правление на основании рапорта Войновича приняло определение: покрывать защитным составом все строящиеся на верфи Херсона суда корабельной эскадры при очередном килевании.
В конце марта в Севастополе появилась первая иностранная путешественница – Элизабет Кравен, бывшая жена английского адмирала. Очаровательная 36-летняя миледи Кравен еще в начале года прибыла в Петербург, где была удостоена аудиенции Екатерины II и внимания князя Потемкина. Подозревая, что эта леди отнюдь не безобидная путешественница, императрица и Потемкин с умыслом позволили Кравен по ее горячему желанию отправиться в Крым, распорядившись повсюду оказывать гостье радушный прием. При этом письма леди аккуратнейшим образом вскрывались, копировались и запечатывались опять (впрочем, так поступали с письмами всех иностранцев). В Севастополе англичанку встретили со всей предупредительностью, а командующий Войнович должен был способствовать ее дальнейшему следованию в Константинополь. Кравен составила подробное описание своего путешествия, по моде того времени в виде писем, из него мы приведем лишь пару мест:
«Уважаемый принц!
Я очень хочу, чтобы Вы попытались представить себе эту местность. Гавань там совсем не похожа на те, которые я видела до сих пор, потому, что со всех сторон ее окружает удивительный берег. Пристань для военных кораблей спрятана за двумя такими высокими скалами, что даже самый большой корабль российского флота «Слава Екатерины», который находится здесь на якорной стоянке, не виден. Это потому, что скалы выше флюгера на самой высокой мачте корабля. В том месте так глубоко, что корабельные якоря едва достигают дна. Флот здесь в полной безопасности от врага, поскольку в гавани много заливчиков для стоянок кораблей. Двух батарей достаточно для защиты входа в гавань и затопления судов врага, если бы те осмелились зайти сюда.
Командующий этим флотом граф Войнович имеет в Инкермане небольшое поместье. Раньше там был большой город, от которого остались только выдолбленные в скалах пещеры (34)…
Позавчера ездили на прогулку по прекрасной долине, которую называют Байдары. После того как я часть пути по горам проехала в карете, граф Войнович сказал мне, что до цели еще двадцать пять верст, и предложил пересесть на казачьих коней, которые были с нами. Но я не предполагала такую возможность и не взяла своего английского седла. Я сказала графу, что не могу сидеть в седле по-мужски, особенно если речь идет о казацком седле, поэтому мы были вынуждены вернуться в Севастополь.
