2 июля 1644 года вечером произошла кровопролитная и имевшая громадное значение битва между парламентскими и королевскими войсками при Морстон-Муре. Круглоголовые победили. Главными виновниками этой победы были Кромвель и его эскадроны. Естественно, что индепенденты возликовали: это был первый несомненный успех. Опираясь на него, они стали энергичнее и откровеннее высказывать свои затаенные замыслы и взгляды.
“Милорд, – говорил, между прочим, Кромвель Манчестеру, генерал-лейтенанту парламентских войск, – станьте решительнее на нашу сторону. Не говорите, что надо быть умеренным ради достижения мира, что надо щадить палату лордов, бояться отказов парламента: какое нам дело до мира и до лордов? Дела до тех пор не будут идти как следует, пока вас не будут звать мистер Монтэгю. Если вы сблизитесь с честными людьми, то скоро станете во главе армии, которая будет предписывать законы”.
Но Манчестер и Эссекс оставались глухи и немы. Нерешительная война продолжалась. В неудачах не было недостатка. Тогда Кромвель решился излить свой гнев и свою злобу в самой нижней палате. “Во всем, – сказал он, – виноват граф Манчестер: со времени победы при Морстон-Муре он боится побеждать, боится последнего и решительного успеха; ныне с появлением короля при Ньюбери не было ничего легче, как уничтожить его армию. Я ходил к генералу, показывал, как это можно было сделать, и просил позволения пойти в атаку с одной моей бригадой. Другие офицеры настаивали вместе со мной на том же: он решительно отказался”.
Манчестер отвечал на это обвинением Кромвеля в несоблюдении дисциплины, во лжи, даже в измене и коварстве, ибо в день битвы, говорил он, ни Кромвель, ни полк его не явились к назначенному им посту. Кромвель даже не счел нужным оправдываться и возобновил свои обвинения с еще большей силой.
Армия между тем понемногу наполнялась индепендентами и проникалась их духом. Также и в парламенте они стали играть заметную роль. Тогда Кромвель 13 сентября 1644 года открыто перед лицом палаты объявил себя покровителем свободы совести и даже добился того, что палаты назначили комитет для отыскания средств на удовлетворение “законных требований диссидентов”.
Наконец настал день решительной парламентской битвы. 9 декабря собрались члены нижней палаты для обсуждения мер к облегчению страданий государства. Никто не требовал слова. Казалось, все ждали чего-то решительного, но никто не хотел принять на себя ответственность за это. После долгого молчания поднялся Кромвель и сказал: “Теперь настало время говорить или замолчать навсегда. Дело идет ни более ни менее, как о спасении народа, почти умирающего под гнетом того жалкого положения, до которого довела его продолжительная война. Если мы не будем вести войну с большей быстротой и энергией, если будем действовать как наемники, которые хлопочут лишь о том, чтобы затянуть войну, то будем в тягость государству и заставим его ненавидеть имя парламента. Что говорят наши враги? Скажу больше: что говорят многие из тех, которые три-четыре года тому назад были нашими друзьями? Они говорят, что члены обеих палат захватили высшие должности военные и гражданские, что у них в руках меч, что с помощью своего влияния в парламенте и армии они хотят упрочить за собой власть навсегда и не допустят прекращения войны из опасения, чтобы вместе с нею не прекратилась и власть их... Скажу вам, что если управление армией не изменится, если война не поведется с большей энергией, народ не вынесет ее и заставит нас заключить постыдный мир... Постараемся же отыскать лекарство. Надеюсь, что каждый из нас настолько англичанин в душе, что, не колеблясь, решится принести личные свои выгоды в жертву общему благу и не оскорбится никаким решением парламента”.
Тогда один из неизвестных ничем более индепендентов предложил, “чтобы ни один член обеих палат в продолжение этой войны не мог исполнять никакой должности, не мог быть облечен никакою гражданскою и военною властью и чтобы сделано было парламентское предложение в этом смысле”. И оно было сделано 3 апреля 1645 года. Пресвитерианские генералы должны были оставить свои места. Победа Кромвеля[10] оказалась полной. С этой поры фактически и армия перешла в его руки, хотя главнокомандующим официально числился Ферфакс.
* * *
14 июня 1646 года на равнине Несби произошла самая кровопролитная и решительная битва всей войны. Разбитый наголову, Карл с двумя тысячами всадников бросился бежать по направлению к Лейчестру, оставив в руках парламента артиллерию, военные припасы, более ста знамен, свое собственное знамя, пять тысяч пленных и все свои кабинетные бумаги. Победа превзошла самые смелые ожидания. Кромвель подробно писал о ней палате и закончил свое письмо словами: “Во всем этом виден перст Божий, ему одному нераздельно принадлежит победа. Генерал (Ферфакс) служил нам верно и честно. Все относит он к воле Божией и скорее умрет, чем припишет что-нибудь лично себе – вот высшая похвала, какую я могу воздать ему. Но что касается храбрости, то он проявил ее во всем блеске и объеме, возможном для человека. Добрые люди (индепенденты) служили вам верно. Они исполнены надежды. Богом умоляю вас не ронять их дух. Желаю, чтобы эта битва породила смирение и благодарность в сердце всех, кто принимал в ней хоть какое-нибудь участие. Желаю, чтобы тот, кто жертвует своей жизнью для спасения родины, мог положиться на Бога относительно свободы своей совести, а на вас – относительно той свободы, во имя которой он сражается”.
Между тем доставшиеся индепендентам бумаги короля были вскрыты и прочитаны громко при громадном стечении народа. Они произвели страшное впечатление. Было очевидно, что король никогда не хотел мира; что ни одна уступка не была в его глазах решительною, ни одно обещание обязательным; что, в сущности, он рассчитывал на одну силу и никогда не оставлял притязаний на произвол; наконец, что, несмотря на все свои торжественные, тысячи раз повторенные, уверения, он обращался к королю французскому, герцогу Лотарингскому, ко всем государям Европы с призывом не задумываясь ввести в королевство их солдат. Само название “парламент”, которое он дал палатам во время последних (101-х по счету, если не ошибаемся) переговоров, было с его стороны чистым обманом, потому что, давши его, он секретно протестовал против этого и приказал занести свой протест в протокол государственного совета в Оксфорде.
Поборники мира должны были замолчать.
Несмотря на отчаянное поражение при Несби, Карл, однако, не сдавался и в предсмертной борьбе совершил последние героические усилия. Но судьба была против него. Принц Роберт, его племянник, постыдно сдал Бристоль, Монтроз был разбит в Шотландии, европейские государи молчали, переговоры с ирландцами были открыты, попытка вступить в сношение с парламентом окончилась полной и оскорбительной неудачей. Тогда, разбитый на всех рубежах, отовсюду гонимый, утомленный неудачами и махнувший рукой на все, Карл 5 мая 1646 года добровольно явился в лагерь шотландцев. При виде короля граф Ливн и его офицеры притворились крайне удивленными. Тотчас дано было знать о его прибытии комиссарам парламента. Курьеры поскакали с такой же вестью в Эдинбург и Лондон. Хотя офицеры и солдаты оказывали королю глубокое уважение, однако вечером, под предлогом подобающего ему почетного караула, сильная стража была приставлена к дверям королевских покоев. Желая испытать свое положение, Карл попробовал назначить лозунг.
