id="id2">
Герой нашей книги Алексей Викторович Щусев появился на свет в Кишиневе 26 сентября 1873 года. Предки Щусева перебрались в Бессарабию из Малороссии в начале XIX века. Позднее зодчий писал: «У меня сохранилась бумага, где сказано, что предок мой, Константин Щусев, служил в войске Запорожском есаулом, из чего я заключаю, что происхожу от украинских казаков, то есть предки мои как бы сродни легендарному борцу за свободу Тарасу Бульбе».
В есаулы запорожский казак и хорунжий Константин Щусь был произведен за участие в штурме турецкой крепости Измаил в 1790 году под водительством самого Александра Суворова. Турки сопротивлялись отчаянно, потеряв убитыми 26 тысяч человек. Но и наши потери были немалыми, хотя и в разы меньше турецких, — четыре тысячи русских солдат сложили свои головы у подножия казавшейся неприступной крепости. Так что предку Щусева еще повезло — судьба сохранила его от османской пули.
И если Александр Суворов, произведенный в подполковники лейб-гвардии Преображенского полка, остался такой наградой крайне недоволен, считая ее явно недостаточной оценкой своего военного таланта, то Константину Щусю было грех жаловаться. За доблесть свою он был возведен во дворянство и наделен большим земельным наделом в три тысячи десятин. А еще получил он и новую фамилию: в жалованной ему дворянской грамоте он был назван Щусевым. С тех пор всех его потомков и звали Щусевыми.
Уж не знаем, сильно ли расстроился новоиспеченный есаул от такого зигзага судьбы — ну не отказываться же теперь от дворянства! А вообще-то «щусь» — украинское название красивой болотной птицы кулик. Так что наш герой мог быть и Куликовым.
В жизни Щусева случился эпизод, когда у него была возможность продемонстрировать свое казачье происхождение. В 1891 году, на первых порах своего обучения в Императорской Академии художеств, он жил на академической даче близ Вышнего Волочка в Тверской губернии, сдружившись там со многими своими сверстниками, будущими художниками. И вот однажды молодежь решила инсценировать живую картину — репинских «Запорожцев». Среди тех, кто участвовал в этой сценке, был и потомственный запорожский казак Алексей Щусев. К слову, сама картина «Запорожцы пишут письмо турецкому султану» так ему понравилась, что он часами простаивал у полотна, впервые показанного в Академии художеств в 1891 году.
Так кем же был Алексей Щусев — русским или украинцем? Ответ на этот вопрос находим в бессмертном гоголевском романе «Тарас Бульба»: «Бульба был упрям страшно. Это был один из тех характеров, которые могли возникнуть только в тяжелый XV век на полукочующем углу Европы, когда вся южная первобытная Россия, оставленная своими князьями, была опустошена, выжжена дотла неукротимыми набегами монгольских хищников; когда, лишившись дома и кровли, стал здесь отважен человек; когда на пожарищах, в виду грозных соседей и вечной опасности, селился он и привыкал глядеть им прямо в очи, разучившись знать, существует ли какая боязнь на свете; когда бранным пламенем объялся древле мирный славянский дух и завелось козачество — широкая, разгульная замашка русской природы, — и когда все поречья, перевозы, прибрежные пологие и удобные места усеялись козаками, которым и счету никто не ведал, и смелые товарищи их были вправе отвечать султану, пожелавшему знать о числе их: «Кто их знает! у нас их раскидано по всему степу: что байрак, то козак» (что маленький пригорок, там уж и козак). Это было, точно, необыкновенное явленье русской силы: его вышибло из народной груди огниво бед… Словом, русский характер получил здесь могучий, широкий размах, дюжую наружность».
Да не укорит нас читатель за эту цитату — Гоголя вспомнить всегда уместно, тем более когда речь заходит о казачестве, которое великий писатель обессмертил в своем произведении. Стоило прочитать весь абзац, чтобы подойти к его итоговой фразе: «…русский характер получил здесь могучий, широкий размах, дюжую наружность». Кажется, что это написано об Алексее Щусеве. Посмотрите на его огромный лоб, на котором будто не хватает залихватского чуба Тараса Бульбы, на глубоко посаженные умные, пристальные глаза, крупный нос — да в нем же весь русский характер, широкий и могучий!
А та самая историческая бумага, напоминавшая зодчему о его казачьих корнях, была выдана в городе Ольвиополе [1], где в начале XIX века жили потомки есаула Константина Щусева. Напоминавший своим названием о существовавшей здесь когда-то греческой колонии Ольвии, Ольвиополь был заштатным городком Елизаветградского уезда Херсонской губернии, возникшим при слиянии рек Буга и Синюхи. Чего здесь только не было, ведь Ольвиополь связывал собой рубежи трех государств — России, Польши и Турции. Имелись кожевенный и винокуренный заводы, пять маслобоен и восемь кузниц и еще много всякого, без чего не может обойтись мелкий провинциальный городишко…
Важнейшим городским учреждением в Ольвио-поле был суд, где и служил еще один представитель рода Щусевых. В списке должностных лиц Херсонской губернии на 1806 год, хранящемся в Российском государственном историческом архиве, мы находим упоминание о губернском секретаре Ольвиопольского уездного суда Петре Павловиче Щусеве [2]. В 1818 году Петр Павлович служил в той же должности, но уже титулярным советником [3]. Должность секретаря суда не весть какая важная, но с вполне определенным влиянием в среде провинциального чиновничества, ставшего объектом пристального внимания Гоголя.
Появился Алексей Щусев на свет в семье Марии Корнеевны, урожденной Зазулиной, и Виктора Петровича Щусевых. Отец, надворный советник, служил поначалу в земстве, затем — смотрителем богоугодных заведений (кишиневской земской больницы). В отставку он вышел накануне рождения третьего сына — Алексея. Это был исключительно порядочный и интеллигентный человек, совершенно непохожий на хрестоматийный образ смотрителя богоугодных заведений Земляники («человека толстого, но плута тонкого»), который жил лишь своим денежным содержанием. А потому, когда в семье возникали финансовые трудности, то в отсутствие иных источников дохода приходилось использовать (если можно так выразиться) внутренние резервы: сдавать в аренду дом, а самим переезжать в менее просторный близлежащий флигель, продавать землю с садом и т. д. Правда, семья жила дружно, и недостаток материального достатка компенсировался душевной теплотой, которой окружали родители своих детей. И потому в трех комнатах флигеля обретались в тесноте, но не в обиде.
Как пишет младший брат Алексея Щусева Павел, «…отец наш владел когда-то клочком хуторской земли на Украине в Херсонской губернии, недалеко от города Балты. Землю эту он постепенно проживал… Отец наш был невысокого роста и говорил с сильным украинским акцентом. В начале 1880-х годов он был уже стариком (родился в 1824 году) и давно состоял на пенсии, но сохранил большую любовь к строительству. Во дворе целый день звучал его
