Скульптор Эрнст Неизвестный, когда-то всячески поносимый Хрущевым, автор надгробного памятника ему, в интервью в 1998 году так отзывался о Хрущеве: «Это был человек невероятной мощи, огромных нереализованных возможностей. Динамическая энергия сочеталась в нем с дремучим бескультурьем. Его неуправляемое поведение было способом руководства. Хрущев упразднил сталинский страх, но, не изменив политическую и государственную структуру, он не мог управлять без страха».
Как сам Хрущев имел свой взгляд на окружающий мир, по-своему его воспринимал и интерпретировал, так и те, кто с ним сталкивался, каждый по-своему его оценивали. Как говорил Уильям Голдсмит, «миры разных людей имеют разные очертания».
Хрущев был бойцом, он не терялся в сложных ситуациях и обычно дрался до конца. Примеры тому — свержение Лаврентия Берии или события 1957 года, когда Каганович, Молотов и Маленков попытались сместить Хрущева. Умение использовать в своих интересах сложившиеся обстоятельства он проявил и в случае со сбитым американским самолетом-разведчиком У-2 в 1960 году.
Он любил выступать, и многим нравились его импровизаций на любую тему, пересыпанные многочисленными отступлениями, прибаутками, поговорками и жаргоном. В сентябре 1960 года, будучи в США, Хрущев много спорил с американцами, стремясь довести до сознания конгрессменов, политологов, бизнесменов азы марксизма-ленинизма, которому всегда был привержен. Ведущая мысль его выступлений: мы — коммунисты, вы — капиталисты, но давайте дружить и мирно соревноваться, а потом мы вас все равно «закопаем». Его попросили объяснить, что значит: «Мы вас похороним!»
Хрущев отвечал: «Я не имел в виду какое-то физическое закапывание. Моей жизни не хватило бы на это. Речь идет об изменении общественного строя». Именно тогда газета «Нью-Йорк Таймс» так отозвалась о Хрущеве: «Он относится к разряду борцов, которых нельзя сбить с ног».
По-иному воспринял речь Хрущева Вениамин Каверин, когда тот выступал перед писателями в мае 1957 года: «Он говорил два часа. Пересказать его речь невозможно. Она была похожа на обваливающееся здание. Между бесформенными кусками, летящими куда придется, не было никакой связи. Начал он с заявления, что нас много, а он один. Мы написали много книг, но он их не читал, потому что, если бы он стал их читать, его бы выгнали из Центрального Комитета. Потом в середину его речи ворвалась какая-то женщина «нерусской национальности», которая когда-то обманула его в Киеве. За женщиной последовал главный выпад против Венгрии с упоминанием, что он приказал Жукову покончить с мятежниками в три дня, а Жуков покончил в два».
Хрущеву катастрофически не хватало образования и культуры, о чем он, к слову сказать, сожалел. Он принадлежал ко второму поколению партийных руководителей — в подавляющем большинстве людей малограмотных и малообразованных, которые брали не культурой, а слепым повиновением, исполнительностью и жестокостью. Дмитрий Шепилов свидетельствует, что Хрущев, хоть и с запинками, но читал, однако писать так и не научился. Нет ни одного документа, написанного рукой Хрущева. Он был даже способен написать такую резолюцию: «Азнакомица».
Хрущев был одержим идеей власти и властью марксисткой догмы, но он являлся искренне «верующим» и даже на закате жизни, судя по мемуарам, был убежден и в правоте «дела партии», и в грядущей победе коммунизма над капитализмом. Это был человек утопии и вместе с тем прагматик.
Он пролил немало крови и совершил зла, хотя многие и пытаются обелить его, считая, что Хрущев всего лишь выполнял, волю Сталина. Это не так! Документы и исторические факты свидетельствуют, что он нередко выступал с инициативами, которые при всем желании трудно назвать гуманными. Много зла принес он и в годы «славного десятилетия».
Наверное, суть — не в оценке личности Хрущева, несомненно, сложной и противоречивой. Главное — это то, что дала эпоха Хрущева обществу и людям. Ведь именно тогда, в 1956–1964 годах, начался «осевой сдвиг», равный по своей энергетике и масштабности преобразованиям Петра I, Александра II или эпохе «трех революций» XX века. Отходил в прошлое страх. Вырос уровень жизни. Была во многом решена жилищная проблема. Происходили серьезные изменения в массовом сознании и поведении. Было положено начало мощному всплеску в культуре и литературе. Поистине политическим бестселлером 50-х годов стал доклад Хрущева о культе личности Сталина на XX съезде партии. Потом, при Брежневе, все это постарались забыть, вытравить из народной памяти.
Как пишет Алексей Аджубей, после 1964 года молчание вокруг имени Хрущева было не только полным, но и каким-то злым. Номенклатурная система, которую он осмелился потревожить, проводила своеобразную «демонстрацию силы» и предупреждала на будущее: «Не троньте нас!» Только во второй половине 80-х годов «плотина умолчания» рухнула. В начале 90-х годов в журнале «Вопросы истории» были опубликованы мемуары Никиты Сергеевича, впервые изданные еще в начале 70-х годов в США, Диктуя свои воспоминания, Хрущев мог сказать: «Сейчас я, как вольный казак, ничем не занят. Удел пенсионера — доживать свой век. Сейчас я имею возможность оглянуться, выразить более смело свои соображения и высказаться о недостатках».
Жизнь Хрущева закончилась почти неприметно. Официальное сообщение о смерти бывшего Первого секретаря ЦК КПСС и Председателя Совета Министров СССР было опубликовано только в день его похорон. Замалчивание продолжалось. Даже мертвый, он был ненавистен партийно-государственной номенклатуре. Но чем дальше в прошлое отступала эпоха Хрущева, тем чаще вспоминался этот самобытный и чрезвычайно противоречивый человек.
Имя Хрущева было возрождено на волне горбачевской перестройки как символ демократических реформ. Тогда в его адрес прозвучало немало добрых слов. Появились воспоминания С. Хрущева, А. Аджубея, Ф. Бурлацкого, К. Симонова, Г. Арбатова, других его сподвижников.
За последние годы опубликовано немало рассекреченных документов из архива президента Российской Федерации. Изданы мемуары Л. Кагановича, Д. Шепилова, С. Гегечкори, О Трояновского, П. Судоплатова, исторические исследования Н. Барсукова, Ю. Аксютина, Р. Медведева, В. Наумова, Л. Опенкина, Д. Волкогонова, А. Пономарева, Н. Зеньковича. Все это позволяет более объективно взглянуть на монументальную фигуру Хрущева, попытаться понять мотивы его действий на разных этапах его партийно-государственной карьеры.
