Произошло это вскоре после освобождения Н. С. Хрущева от обязанностей первого секретаря ЦК КПСС и избрания на этот пост Л. И. Брежнева. Хорошо помню, что народ воспринял решения октябрьского (1964 года) пленума ЦК партии с неподдельным одобрением и облегчением. Люди слишком устали от реформаторского зуда Хрущева, от которого страдала страна, и надеялись, что в лице нового руководителя партии они обретут, наконец, здравомыслящего хозяина, способного использовать огромный созидательный потенциал Советского государства.
Поначалу их надежды вполне оправдывались. Леонид Ильич сразу же снискал уважение к себе своей простотой, доступностью, искренним стремлением установить в Центральном комитете партии коллективный стиль руководства. Свою позицию он четко высказал на одном из совещаний, определяя задачи средств массовой информации: «Хватит с нас культов. Надо показывать коллективный разум партии». Все решения в Президиуме ЦК КПСС теперь принимались только после всестороннего обсуждения, причем право высказаться получали все присутствовавшие на его заседаниях. Брежнев умел прислушиваться к чужим мнениям и учитывать их в работе.
Но дело было не только в изменении стиля партийного руководства. Во главе с председателем Совета министров СССР А. Н. Косыгиным разворачивалась широкая работа по внедрению в экономику страны новой системы хозяйствования — хозрасчета. По сути дела, речь шла о частичном переводе социалистического производства на рельсы рыночных отношений. Наметились серьезные переломы в развитии отечественной науки. В 1965 году президент Академии наук СССР М. В. Келдыш осудил псевдонаучные концепции «лысенковщины», отрицавшей генетику. Отечественная генетика была реабилитирована, а в действительных членах академии был посмертно восстановлен Н. И. Вавилов.
Казалось, что ломка устоявшихся партийных и хозяйственных стереотипов — «всерьез и надолго». Например, тема хозрасчета вошла отдельным разделом в политэкономию социализма, и ее изучали во всех вузах страны. Но… всё постепенно возвращалось в исходное положение.
Говорят, когда со временем Брежнев прочувствовал, что такое власть, познал упоение властью, он стал совсем другим человеком. Не берусь утверждать, так ли это было на самом деле, и если такое случилось в действительности, то значительно позже. Все считают себя способными пройти через «медные трубы», но далеко не у всех это получается.
…Новый первый секретарь ЦК не раздумывая предложил проверенному на конкретных делах Черненко высокий пост в центральном партийном аппарате. Так Константин Устинович стал заведующим Общим отделом ЦК КПСС. Ему тогда уже шел 54-й год, возраст, прямо скажем, не очень подходящий для карьерного роста в аппарате ЦК. Но, как покажет будущее, годы для него не стали помехой для уверенного продвижения по самым высоким ступеням в ЦК КПСС.
Девять лет работы Черненко заведующим сектором отдела пропаганды и агитации ЦК и особенно руководителем Секретариата Президиума Верховного Совета СССР стали для него хорошей аппаратной школой, помогли ему выработать свой взгляд на деятельность органов управления, партийного и государственного аппарата, свое к ним отношение. Порученный ему в ЦК Общий отдел — это то структурное подразделение аппарата, в котором не просто готовятся те или иные решения. В силу сложной «бюрократически-бумажной» специфики этого отдела он дает возможность управлять процессом влияния на решение важнейших государственных вопросов — политических, социальных, внешнеполитических. Причем от эффективности этого влияния, чаще всего совершенно незаметного для окружающих, зависит степень благополучия самого аппарата, условия его существования. Но такую возможность, которую предоставляет Общий отдел, надо еще уметь использовать.
Без преувеличения можно сказать, что в новой должности Черненко обрел свое призвание. Здесь он и получает от своих сослуживцев лестный и почетный титул «хранителя партии», превращает отдел из своего рода партийной канцелярии в средство управления аппаратом ЦК КПСС. Многие сначала ошибочно воспринимали его как простого помощника Брежнева, нужного ему для работы с неизбежным бумажным водоворотом. А он стал играть самостоятельную роль в системе власти, сделал свой отдел важным инструментом власти.
Однако не стоит пытаться рассмотреть за этим какую-либо корысть или желание сыграть какую-то особую роль, обратить на себя внимание, выдвинуться. Наоборот, Константин Устинович всегда держал себя скромно и избегал чрезмерного внимания окружающих.
Он действовал по убеждению, поступал всегда так, как и подобало коммунисту, как подсказывала ему совесть. Ведь весь его предшествующий жизненный путь — это биография настоящего партийца, в которой отразились судьбы тысяч таких же честных коммунистов, закаленных нелегкими испытаниями жестоких тридцатых, суровых сороковых, переломных пятидесятых годов. Тогда практически исключалось, чтобы в ряды руководящих партийных кадров попадали люди случайные, карьеристы, выскочки. Это в основном были неутомимые труженики, обладающие обостренным чувством долга, сознающие свою высокую ответственность перед народом, фанатично преданные своему делу. Люди им верили, уважали их за беззаветную верность социалистическим идеалам, бескорыстие и патриотизм.
Такой насыщенной биографией партийного организатора-профессионала, какая была у Черненко, мало кто мог похвастаться. К сожалению, многим руководителям самого высокого ранга порой не доводилось повариться как следует в партийном «котле». Иные слишком гладко двигались наверх по «элитным» партийным должностям, шагая со ступеньки на ступеньку — не замечая, чем живет простой народ, не зная его главных забот и ожиданий. Может быть, и в этом заключается один из ответов на вопрос, почему после Андропова генсеком стал Черненко, а не Горбачев?
Леонид Ильич Брежнев, вручая Черненко вторую «Золотую Звезду» Героя Социалистического Труда 24 сентября 1981 года, обратился к награжденному с такими словами: «Все мы хорошо знаем твою чуткость и организованность, беспредельную самоотверженность в работе. Человек ты, конечно, беспокойный, но это хорошее беспокойство, когда постоянно думаешь, как можно сделать больше и лучше для страны, для трудящихся. Таким и должен быть коммунист». Обычно по таким случаям произносились шаблонные, «дежурные» речи. Но в этих словах точно отражены характерные черты, свойственные именно Константину Устиновичу.
Так что же особого сделал Черненко, чтобы получить такую оценку генсека Брежнева и уникальное звание «хранителя партии»?
