Несмотря на специфический характер работы Общего отдела ЦК, зависимость основного состава его работников от бумажного конвейера, Черненко поощрял командировки работников на места, живо интересовался их впечатлениями от поездок. И своих помощников он тоже не стремился «приковывать» к себе, давал им возможность ездить в командировки, как он говорил, «проветриться, подышать свежим райкомов-ским воздухом». Я с удовлетворением вспоминаю такие поездки по его поручению в ЦК компартий Грузии и Молдавии, в Ленинградскую, Воронежскую, Тульскую областные парторганизации, в другие регионы страны
Нововведения Черненко хоть и были связаны в основном с бумажным водоворотом, нельзя назвать формально-бюрократическими. Они не были оторванными от жизни, скорее наоборот, сама жизнь диктовала необходимость их осуществления. Они упорядочивали работу всей партийно-государственной машины, повышали ее эффективность, не позволяли ей крутиться вхолостую. Все это, безусловно, положительно сказывалось на работе и центрального аппарата, и местных партийных органов. Можно сказать, что стиль партийной работы при Черненко начинал идти в ногу со временем. Вот только отставало, к сожалению, ее содержание.
Кабинет Черненко на Старой площади в последние годы жизни Брежнева стал настоящим штабом ЦК. Сюда приходили секретари ЦК, члены Политбюро, чтобы решить оперативные, не требующие отлагательств вопросы. Министры, руководители отделов ЦК, заместители председателя Совета министров обращались к Черненко за помощью по крупным межведомственным вопросам, докладывали о ходе подготовки вопросов к заседаниям Секретариата или Политбюро.
Без лишней суеты, спокойно, порой, казалось, даже флегматично, он давал распоряжения, советы, сводил друг с другом исполнителей, иногда, что бывало крайне редко, жестко требовал Но во всех случаях дело двигалось в нужном направлении. Недаром в руководящих кругах ходило негласное правило: чтобы дело двигалось наверняка, пробейся к Черненко И шли на прием к нему, «пробивались» к руководителю Общего отдела и добивались с его помощью принятия решении.
Это же в своих воспоминаниях подтверждает и бывший крупный партийный и государственный деятель В. И. Воротников (Кого хранит память / Константин Установил Черненко. М.: ИТРК, 2007). «С годами, — пишет он, — К. У. Черненко приобретал все большее влияние в "коридорах власти". Где-то с 1972 года в ЦК все больше складывалось мнение: если хочешь решить какую-либо серьезную проблему, надо заручиться поддержкой К. У. Черненко.
Он настойчиво повышал роль общих отделов в обкомах. В 1973 году прошло большое трехдневное совещание заведующих общими отделами ЦК компартий союзных республик, обкомов и крайкомов КПСС. На совещании выступил Л. И. Брежнев. Говорилось о большой роли общих отделов, о том, что от них зависит четкость работы партаппарата, качество подготовки вопросов на бюро и секретариат. Контроль за делопроизводством — это не только форма, но необходимая мера, обеспечивающая своевременное использование партийных решений».
Довольно точно передает Воротников атмосферу, которая окружала Черненко: «Я работал в это время в Воронеже. Раза два-три, бывая в ЦК, заходил по каким-то вопросам к К. У. Черненко. Принимал он вежливо, но сдержанно, как-то даже безразлично. Правда, все вопросы решал. Столы в его кабинете всегда были завалены бумагами. Столбом стоял сигаретный дым, он курил беспрерывно, а на столе — неизменный стакан крепкого чая».
Воротников подчеркивает необъяснимое с первого взгляда влияние Черненко на решение важнейших государственных вопросов, твердость его обещаний, четкость и исполнительность. И иллюстрирует это одним ярким примером:
«В 1974 г. я лишний раз убедился в том, каково место К. У. Черненко в аппарате ЦК. Тогда активно обсуждались проблемы совершенствования структуры управления в сельхозорганах. Было много претензий к сельхозтехнике. У нас в Воронеже возникла идея передачи снабженческих функций из Сельхозтехники в Госснаб, организации там Сельхозснаба. Кроме того, были разработаны предложения об углубленной производственной специализации и реорганизации сельхозорганов в Центре и на местах. Упор делался на повышение самостоятельности районного и областного звеньев, передаче им функций Центра.
Я подготовил соответствующую записку, расчеты, схемы и привез эти материалы к Ф. Д. Кулакову. Он внимательно все прочел, задал много вопросов. Предложения ему понравились. Я говорю: "Хорошо, Федор Давыдович, тогда доложите об этом Л. И. Брежневу". Он задумался: "Нет, так не выйдет".
Снял телефонную трубку, позвонил К. У. Черненко и стал объяснять ему, что-де в Воронеже подготовили интересные предложения, разработали схему управления сельскохозяйственным комплексом. "Надо с ними познакомить Л. И. Брежнева, а лучше, если б Леонид Ильич принял Воротникова". Что ответил К. У. Черненко, я не знаю. "Давай, — говорит Кулаков, — иди к Черненко, тот все устроит". Я удивился. Секретарь ЦК, член Политбюро звонит заведующему отделом и просит! Почему бы ему самому не позвонить, не зайти к Л. И. Брежневу и все объяснить?
Поднялся на 6-й этаж к К. У. Черненко, передал материал. Тот не стал ничего смотреть. "Оставь, я все сделаю". Действительно, прошло несколько дней, и меня вызвали к Л. И. Брежневу. Материалы у него. Я рассказал о наших предложениях. Брежнев начал читать документы, но вскоре отвлекся от текста, заговорил о текущих делах. Вспомнил, что раньше был так называемый ГУТАП (Главное управление тракторно-автомобильной промышленности. — В. П.), который занимался снабжением сельского хозяйства техникой. И дела тогда шли хорошо.
Мои материалы были разосланы по Политбюро с положительной резолюцией Л. И. Брежнева…»
Когда-то считалось, что главная функция Общего отдела — это исключительно обслуживание высших органов партии и других отделов Центрального комитета. Никто при этом и не думал, что роль отдела выйдет за привычные рамки «партийной канцелярии». Черненко, упорядочивая текущую работу, добился того, что практически все документы проходили через его отдел. При такой постановке дел от него зависело очень многое. Он мог привлечь внимание генерального секретаря к тем или иным вопросам. Или, наоборот, освободить его от решения проблем, которые, по мнению Черненко, не носили принципиального характера.
Даже материалы КГБ шли через заведующего Общим отделом. Только в исключительных случаях председатель КГБ докладывал лично генсеку. Но Андропов появлялся в кабинете Брежнева, может быть, раз в неделю, а Черненко — каждый день и не один раз. Черненко сам докладывал Леониду Ильичу о всех важнейших документах, поступавших в Центральный комитет, сопровождал их своими комментариями и рекомендациями.
