На следующий день, 14 марта, выступали в университете Альберты на факультете славянских и европейских языков. Потом студенты, преподаватели, профессора задавали вопросы, как всегда, и очень серьезные, а порой и наивные, свидетельствующие о недостаточном знании положения в нашей стране в различных областях ее развития. Но разве можно за каких-нибудь два часа рассказать о сложнейших и противоречивейших проблемах нашего исторического развития, рассказать о Шолохове, Горьком, Булгакове. А столько было интереснейших вопросов, таких, что хоть тут же открывай спецкурс по современной русской литературе или спецкурс на тему: «Русская революция и культура».
Одно можно было сказать после этой встречи: русская литература, культура, философия, искусство по-прежнему очень интересуют и привлекают внимание. И нужно приехать сюда с циклом лекций...
А после обеда – прощай, Эдмонтон! Прощайте, все те, кто дарил нас доброй улыбкой, добрым словом, хлебом-солью. Навсегда останется в памяти и один из самых больших магазинов, в котором мы увидели не столько богатство различных товаров, сколько любовались теми, кто пришел сюда отдыхать: к их услугам были и огромный бассейн, в котором, как говорят, плавали акула и веселый дельфин; увеселительные горки, стремительно делающие такие виражи, что никто из нас не решился попробовать прокатиться на них. «Бесплатно», – лукаво улыбалась помощница директора всего этого замечательного комплекса. Говорят, что нечто подобное будет у нас под Ленинградом, над проектом уже работают, дескать, канадские и американские проектировщики. Только в это ли надо сейчас вкладывать такие огромные деньги? Не подождать ли с этим?
И снова – дорога в Калгари, а там через Скалистые горы в Крестон, Кастлгар – «столицу» нашего пребывания в Канаде: здесь мы пробыли пять дней.
В Кастлгаре, Нельсоне, Салмо, Гранд-Форксе, небольших городах Кутнейского региона, мы читали свои сочинения, но главным образом выступали в школах, отвечали на вопросы, встречались с учителями и руководителями регионального школьного совета.
– Что вам так понравилось в Канаде, что вы хотели бы увезти от нас? – спросили на одном из уроков.
– Хороший вопрос... Действительно, в вашей стране много прекрасного. Ну, Уэйна Гретцки вы, конечно, не отдадите.
– Нет! – завопили девчонки и мальчишки.
– А если говорить серьезно, то мне пришлось по душе то, что у вас в школе среди преподавателей много мужчин (из 32 – 28, как мне потом сказал директор). Так и во всех школах, где мы побывали. У нас 90 – 95% в школах работают женщины, учительская профессия в нашей стране перестала быть престижной, только сейчас это чуточку поправляется. А вот недавно из газет я вычитал: в Швеции заседал парламент, получив данные, что в школе мужчин менее 94%. Точный процент сейчас не помню, но сам по себе факт примечательный, в Швеции считают, что учить детей прежде всего должны мужчины. И если их количество в школах уменьшается, то для нации это уже чрезвычайное происшествие.
Были и другие вопросы, интересные, глубокие, наивные, вызывающие у нас досадные улыбки: как мало знают о нас в Канаде.
– Как одеваются ваши дети? Какую музыку любят? Каким спортом занимаются? – вопросы так и сыпались на нас.
Открытые, доброжелательные, симпатичные, смелые лица как учащихся, так и преподавателей располагали к откровенной и честной беседе, без всяких недомолвок и пустозвонства.
Сейчас вспоминаешь эти беседы и жалеешь, что не было магнитофонной записи: много поучительного могли бы извлечь из этих вопросов и ответов, тем более что среди отвечавших – Василий Белов, Егор Исаев, Ольга Фокина, которых давно, хотя бы по родительскому долгу, волнуют вопросы обучения и воспитания не только собственных детей, но и детей вообще как будущего нации.
А потом к нам подходили и на ломаном русском языке называли себя: Дьяков, Чернов, Каныгин. Что же вы так плохо знаете русский язык – ведь это язык ваших предков? Нет школ, где бы учили русскому языку. А дома – совсем не то. Так вот и получается, что уходит русский язык из семей канадцев русского происхождения.
Горько сожалеют родители, но что можно поделать, если от местных властей невозможно добиться равноправия русского языка в школах с другими иностранными языками.
И возникает вопрос: выживут ли духоборцы в Канаде, не исчезнут ли они через два-три поколения: внуки тех, кто нас встречает хлебом-солью, уже забывают свой родной язык и уже почти ничем не отличаются от канадцев иного происхождения. И в этом регионе идет борьба за преподавание русского языка в младших классах, но лишь в Кастлгаре ребят учат русскому языку в школе. Вечером они участвовали в концерте и пели, и читали стихи на русском... Душа радовалась, глядя на их светлые, такие славные личики.
Кто же они, духоборцы? В наших разговорах мы постоянно возвращались к истокам этого своеобразного религиозного движения в России, его основным историческим вехам, его главным заповедям, к тому времени, когда первые духоборцы оказались в Канаде, с чем они столкнулись на первых порах и как они сумели выжить в суровых обстоятельствах, которые выпали на их долю.
«Живи так, чтобы и другие могли жить счастливо!» – вот простые слова, в которых выражена общая цель современных духоборцев.
И эти слова ничуть не противоречат тому, что давно уже было заложено пионерами этого религиозно-философского течения общественной мысли России.
Первые упоминания о духоборцах восходят ко временам Петра Великого. Но современная их история по-настоящему начинается в конце XIX века, когда во главе духоборческого движения встал Петр Васильевич Веригин, который за свое непокорство властям был сослан в Сибирь. Страстный, сильный, убежденный в своей правоте, Петр Васильевич наставлял своих единомышленников: откажитесь от наемных работников, перестаньте пить алкогольные напитки и курить, есть мясо. Труд должен быть честным. Если есть лишнее, то поделитесь со своими братьями и сестрами. В начале 1895 года Веригин призвал духоборцев не присягать царю Николаю II, как человеку, олицетворяющему Власть, порождающую насилие: «Всякая организация, установленная насилием, считается незаконной» – так сформулирован один из общих взглядов Христианской общины Всемирного братства. И допускает полнейшую свободу всему существующему. До сих пор в домах духоборов нет даже охотничьих ружей, хотя медведи частенько спускались с гор, заросших лесом, и лакомились медом на пасеке, совсем недалеко от дома.
– А что с ними поделаешь? Пошумишь-пошумишь, он убежит, а ночью или рано утром все и доест. Пришлось отказаться от пчел, – махнул рукой Григорий Дьяков, в доме которого я прожил пять дней.
