пожалуйста, в нетяжелое одеяло. В плитник-одеяло. В плитник страданьица. Предуготовление к смерти – плитничок.
▪ ▪ ▪
Бежала в сторону ветра. Сила мертвых иногда переходит в живых. Как же вы меня вообще терпите? Я бы не вытерпела!
▪ ▪ ▪
Спинбайк.
Лекция про иерархию («Листва» Москва) – опыт осмысления Дюмона [178] – заход с Платона – ноябрь 2021. Стрим у Росова (поговорим о тумане и упокоенных) 23 октября. Манифест «Новых Правых» [179] – перевод выверить. Лекция «Православный Феминизм» [180] (Когда? До конца года). Анри Корбена [181] дочитать.
▪ ▪ ▪
Гвозди посильнее. Научиться ломать себя.
▪ ▪ ▪
Сейчас бы, конечно, можно было бы сказать, что из 7 подписчиков этого дневника 6 – собственные аккаунты. Но пока еще это не так…
▪ ▪ ▪
На спине белые полосы от двух дней Анатолии, которые были резко вырваны у сложного июля. Как раз в те дни я упустила коллегу, который мог бы сегодня жить. Наверное. Будь я более внимательна и строга. Странная поездка. Волевой акт, злость, отъезд и такой же стремительный возврат.
▪ ▪ ▪
Двух дней хватило, чтобы понять, что мне нужно в холодную Москву. И снова шло все своим чередом. Эфиры. Подъемы. И человек подходил к преддверию смерти.
▪ ▪ ▪
Мама с утра звонила, хотела сказать, что умерла бабушка, но я перебивала сиюминутными вопросами по оформлению гроба Игоря. Потом сказала спокойно: бабушка умерла. Услышала живым голосом. Ее любила. Правда. Но все это не важно. Я мечтала, что научусь быть хладнокровной и спокойной настолько, что могу стрелять в ближнего. Ладно в его плитник. Но стрелять. Как настоящие товарищи. Есть такие, кто так умеет. Но не вышло.
16 / 10
Добрый утр.
Задание не плакать. Игорь [182] отлично выглядел между прочим. Лучше некоторых. И кстати ковид-гроб открыли. Я не думала. Выглядит строго и мудро. Молодец Игорь Николаевич. Врач. Спокойный.
Прекрасный батюшка провел ритуал, литию. И в проповеди сказал: «Обязательно выходить замуж и рожать детей!» Моя картина мира снова пошатнулась.
Самое страшное гонение – отсутствие гонения. [183]
▪ ▪ ▪
Так. Интересно, этот плитник [184] умеет вбирать в себя эмоции? Вроде он гранитный, но он как мягкая губка. Эмоции силы, горя, симпатии, безумия, спокойствия, ума, воли, страха. Все внутрь впитывает. Интересный плитник.
▪ ▪ ▪
Священник сказал: «нужны дети». И сказал – будет молиться, чтобы у меня все было. Готовимся к проекту «дети»!
Хочу так, чтобы взмах… и дети, лет по 20, и их можно в свой отдел взять! И работать, работать, работать…
▪ ▪ ▪
Черное объявление с белыми буквами. Это гениально. Просто гениально.
Еще немного – и я захочу быть похоронным агентом. Надо мной провода, по которым проходит ток. Надо сесть и записать музыку. Надо остановиться и помолиться. Говорю с батюшкой. Он смотрит на ворона. Нюхаю спирт.
Стояла в морге с мертвецами. Заглядывала. Видела Игоря в гробу. Выглядел идеально. Я спокойна, а вот за распухшего в гробу – нет. Не люблю такое. Люблю красивых мертвых.
▪ ▪ ▪
В параллельном мире сейчас я пью красное вино. В шелковым черном длинном халате.
▪ ▪ ▪
Почему мы так боимся смерти? О смерти бабушки и дедушки.
▪ ▪ ▪
θύμος, ярость, орден конспирологии.
▪ ▪ ▪
Распухшим был, конечно, не Игорь – распухшим был один неправильно умерший человек. А с этими все пока что спокойно. Да и, в принципе, уходят они тихо. Не сильно преследуют, не сильно меня задевают. Надеюсь, что никого не задело. В общем, открываю последний набор страдания – а там посмотрим.
▪ ▪ ▪
Я думаю, что все идет очень-очень правильным чередом, а если кто-то еще умрет – ну, значит, так надо. Ну, конечно, легче самому умирать, чтобы не свидетельствовать – а с другой стороны, почему мы так боимся смерти? Так много Хайдеггера читаем, говорим про экзистенциалы, а когда она наступает – сразу почему-то запираемся и становимся маленькими кусочками ржавчины или незамерзайкой. Ну как же так? Надо идти широким фронтом, широкой ногой, яростным воинским кличем. Убивать, умирать, принимать мертвых, хоронить мертвецов.
А вот самое важное – это обнаружение плитника. Это огромная гранитная плита, похожая иногда на мрамор. Но вообще, скорее, гранитная, потому что она очень тяжелая, она сдавливает грудь где-то в середине, где солнечное сплетение, а дальше распространяется – не как вода, а именно как твердая поверхность, как тяжелое одеяло. Она придавливает, не всегда присутствует. А когда начинаешь задумываться о чем-то, что произошло, то чувствуешь усиление давления – и от нее так хорошо, от нее такая жизнь… На самом деле, это будто колотая рана в грудной клетке, из нее ничего не льется, она плотная, густая, гулкая. Гу-у-ул, состояние гула… И все это – в могильной плите. А все, что приходит сверху, что на нее ложится, что в нее впитывается, проникает так красиво! И ты чувствуешь совершенно разные чувства. Это ощущение листьев, ощущение смерти, ощущение жизни – безумное ощущение жизни, безумное ощущение любви и ненависти, смертей, экстаза, безволия, воли, ярости… Эта ярость, мне кажется – в какой-то степени, θύμος (тюмос), горение.
Я принимаю, конечно же, ошибочно, горение за плиту, но это невероятно. Это яростная боль, это колотая рана. Это очень и очень круто, и только так можно свидетельствовать жизнь. А если вы сидите в какой-то коморке, этого всего не видите, забиваете себя, уничтожаете, подавляете себя (я, например, так делаю всю жизнь), то, конечно, ничего не будет. То вы можете отказаться от жизни, и вы ничем не отличаетесь от какого-то поребрика. А я – очень злая, тюмотическая, у меня бешеная ярость в груди. Этот плитник у меня возник не во время смертей, а как-то сам по себе, когда я прочла одну из глав книги «Конспирология» [185] (про кровавую войну полярных) и поняла, что, видимо, я – в этом ордене. За что не стыдно на Страшном Суде.
▪ ▪ ▪
В своей жизни я сделала несколько хороших вещей, за которые мне будет не стыдно, когда я умру и буду представать перед Страшным Судом.
Первое: это процитировала Рене Генона на выступлении в Совете Европы. Так вышло в 2017-м году, что, докладывая о миграционной ситуации в ЕС (оценка со стороны России,
