На встречу к Димочке я бежала в прямом смысле этого слова. Машина застряла в московской пробке (это в пол-одиннадцатого-то ночи!), и мне пришлось впервые за последние десять лет нырнуть в метро. Здесь же я приняла новый закон, согласно которому ноги на каблуках, заходя в метро, совершают уголовное преступление. Наверное, я неуместно выглядела на своих тринадцатисантиметровых каблучищах от «Фенди», в спешке неуклюже подгибая коленки. Оказалось, что в метро московские девушки носят удобную спортивную обувь без каблука. Как все изменилось! Даже билеты имеют какой-то необычный вид, и я не знала, куда их запихивать. Их теперь (ну надо же!) просто прикладывают. У очереди за билетами попросилась без очереди. Узнали, пропустили, заулыбались. Как инопланетянин, задавала билетерше глупые вопросы. Судя по сумрачному взгляду, которым она меня наградила, можно было подумать, что я настрочила на нее донос участковому. А в вагоне взъерошенный парень напротив выглядел настолько злобным и кровожадным, что я с трудом подавила в себе желание бросить ему кусок сырого мяса.
Как ни торопилась, все-таки опоздала на две минуты. Димочка был уже на месте. И теперь я знаю, почему он добился успеха. Он много работает и всегда выполняет свои обязательства. Похоже, чудес не бывает – бездельники остаются на обочине закономерно.
Пью чай. Димочка пьет яблочный сок. Не могу называть его иначе, чем Димочка, – настолько он меня радует профессионализмом, умными мыслями и высокой работоспособностью. Умница! Ну вот, опять влюбилась. Какая же я все-таки непостоянная?
Сидим у окна. Хорошо, что в России не так развит класс папарацци. В Париже ни одна мало-мальски известная звездулька не сядет у окна на первом этаже с другой звездой, потому что на следующий же день будет обсуждаться желтой прессой.
Димочка облачен в неброский спортивный костюм стоимостью эдак тысяч в пять долларов от известного российского стилиста, которого не назову, чтобы он понял, что красивые вещи нужно дарить не только певцам, но и писательницам.
Вспоминаем Евровидение и почетный тур победителя.
– Судя по тому, что я увидел благодаря моему туру, – Димочка вспоминает новую для себя публику, – у европейских зрителей вырос неподдельный интерес к России. Всюду было очень много прессы. Я выступал в Великобритании, Швеции, Норвегии – в десяти странах за восемь дней.
Был даже такой случай. Я должен был прилететь из Швеции в Великобританию чартерным рейсом на самолете, предоставленным нам Евровидением, на котором я летал со своей командой. Германия предложила выпустить сингл моей песни. Но поскольку Евровидение тоже его выпускало, то мне ничего не оставалось, как подписать договор, чтобы отправиться в этот промотур, так как Евровидению тоже нужна реклама. Каждый год мода меняется, конкурс тоже: где-то он теряет, а где-то приобретает. Например, во Франции в этом году к Евровидению был максимальный интерес, хотя в последние годы французы к этому конкурсу стали охладевать. Именно потому, что Франция набрала в этом году больше очков, чем в прошлом, они поверили в объективность этого конкурса.
Когда я прилетел в Швецию, Германия мне предложила принять участие в очень важном шоу, которое смотрит шесть миллионов. Надо было полностью воссоздать лед и скрипачей. За мной прислали самолет, я вылетел в два часа дня, за три часа мы отсняли программу – все расходы были оплачены, еще мы пообщались с компанией «Юниверсал». В этот же день меня отправили в Лондон. То есть я за один день побывал в четырех странах, потому что утром я в Швецию прилетел из соседней скандинавской страны, Норвегии, кажется. Мне трудно вспомнить, потому что тогда меня преследовало ощущение, что существует только мое тело. Я был просто без сил. Я потратил столько энергии на подготовку, а потом и на выступления в течение пятнадцати дней! Изо дня в день все повторялось, просто – день сурка.
– Что такое настоящая «звезда» для Вас? – интересуюсь.
– Сейчас понятие «звезда» несколько изменилось. Это физическое понятие. Вы знаете, что те звезды, которые мы видим сейчас с Земли, – они горели раньше, а сейчас мы наблюдаем только их запоздалый свет.
– Если вы против использования этого термина, то для обозначения знаменитых людей можно использовать слово «солнце», – предлагаю, – ведь оно светит и сейчас.
– Давайте назовем «солнцем», – Димочку легко уговорить.
– В России отношение к звездам, простите – к «солнцам», очень своеобразное. Их подвергают критике, как будто они служат поводом для оправдания собственных неудач и комплексов.
– Ключевое слово здесь «Россия», – кивнул Димочка. – Наш зритель почему-то не может искренне радоваться.
– Вам радовались, – возражаю. – Я смотрела эфиры после Евровидения: Вам радовались.
– Я согласен. Но все же грязь всплыла чуть позже. – Мой герой сморщился, как от зубной боли. – Сначала все пребывали в эйфории, а потом начался разбор полетов. Где, кто и какие деньги заплатил. Когда я приехал после тура в Москву, мне задали вопрос: «Правда, что вы заплатили десять миллионов, чтобы победить?»
– Я бы на Вашем месте дала вопрошающему в глаз.
– Я не дал в глаз, но впервые в прессе выругался матом так, что сам себя не узнал. Это же так несправедливо! Когда я был в эфире у Аллы Борисовны, она говорила, что сейчас в нашей стране люди в шоу-бизнесе начали зарабатывать. Не все могут относиться к этому адекватно, особенно те, кто стремился к успеху, но не достиг его. Я достаточно спокойно к этому отношусь, потому что знаю, как это трудно. И что бы ни говорили, все равно эта история уже прошлое.
– Если Вы хотите услышать чье-то мнение, то могу предложить свое. Вы навсегда вошли в историю, и Россия вам благодарна. Я помню только положительные отзывы в российских телеэфирах, которые транслировались в мире. Может быть, Вы заметили что-то другое, но я видела только восторг и гордость. Потому что Ваша победа важна не только для вас, но и для России, и россияне ею очень гордились, как будто сами победили.
– Тут даже добавить нечего. Я совершенно спокойно отношусь к критике, я понимаю, что на этом жизнь не заканчивается. Зачастую журналисты мне задают вопросы о том, к чему мне еще стремиться. Ведь меня уже превознесли, я уже взлетел, не важно, как я этого добился, главное – результат. Меня пытаются загнать в рамки, создать обо мне окончательное мнение, сделать вывод, что мне больше не к чему стремиться. Очень хочется повестись на это, заявить, что я действительно очень устал, что я многое пережил. Но я понимаю, что на самом деле это разводка. Они хотят, чтобы я больше не делал того, чему в следующий раз снова придется завидовать.
