И хотя обе коллеги-актрисы, безусловно, впечатлили Леонардо не меньше, особенно теплые слова он приберег для Стрип, в послужном списке которой к тому времени значились две премии “Оскар” и восемь номинаций на эту награду:
“Мерил Стрип умеет делать то, что раньше я считал невозможным. На съемочной площадке она произносит свои строки так проникновенно и играет так естественно, что, когда видишь результат на большом экране, просто не веришь глазам. Она выдающаяся актриса. Она произвела на меня очень глубокое впечатление. Кроме того, она просто очень милая женщина”».
Практически одновременно с предложением сниматься в «Комнате Марвина» Лео дал свое согласие сыграть главную роль в модерновой экранизации шекспировской «Ромео и Джульетты». На волне апатии и тяжких раздумий Леонардо чуть было не пропустил эту роль, позже он вспоминал:
«Сначала я сомневался — мне не хотелось бегать в колготках и размахивать мечом. Когда мне принесли сценарий, у меня не было никакого желания сниматься в традиционной версии “Ромео и Джульетты”. Если бы фильм был исторический, я бы отказался. Но, поговорив с Базом Лурманом, я вдруг понял, какой волшебной, энергичной, наэлектризованной он хочет сделать эту экранизацию, ключевую роль для меня сыграло то, что он задумал поведать настоящую историю Ромео и Джульетты, а не очередную “Вестсайдскую историю”. При этом вместо мечей и роскошных костюмов он хотел, чтобы в фильме было много религиозной символики, машин и пистолетов… Баз предложил новую интерпретацию “Ромео и Джульетты” и в процессе открыл нечто новое в самой пьесе и ее героях».
В общем, Лео согласился. Он еще не знал, что на съемках «Ромео+Джульетта», вариации на тему бессмертной пьесы о любви сам он переживет первую в жизни серьезную любовную историю.
До этих съемок и до встречи с Клэр Дэйнс Леонардо приписывали разные скоротечные романы с супермоделями (с Кейт Мосс и Бриджет Холл в 1994-м, с Бриттани Дэниел и Наоми Кэмпбелл в 1995-м и с целым рядом других длинноногих красоток, в компании которых Лео любил эффектно появиться на вечеринке). Каждый раз таблоиды раздували из крохотной истории целый сюжет, смакуя и тиражируя выдуманные подробности, все это жутко раздражало Лео:
«Бриджет Холл и я встречались всего лишь пару недель. Но таблоиды раздули из этой истории непонятно что и выставили все так, будто я бросил бедную девушку чуть ли не у алтаря. Это просто смешно».
Однако роман с партнершей по съемочной площадке фильма «Ромео+Джульетта» можно считать первой серьезной Love Story Ди Каприо. Клэр порекомендовала режиссеру сама Джоди Фостер как талантливую и зрелую не по годам актрису: именно такую девушку Лурман долго искал, и который позже рассказывал о сложном кастинге:
«Я повидал много актрис со всего мира. Мне нужна была та, что выглядела бы на пятнадцать, но владела актерским ремеслом, как тридцатилетняя».
Мерил Стрип и Леонардо Ди Каприо в драме режиссера Джерри Цакса «Комната Марвина» (1996)
Леонардо Ди Каприо и Кэтрин (Кейт) Энн Мосс вместе
Сама Клэр была девушкой целеустремленной и решительной, в девятилетнем возрасте она решила, что станет актрисой, и объявила об этом родителям. К моменту съемок в «Ромео+Джульетта» Клэр успела блестяще сыграть в нескольких фильмах и молодежных сериалах и стать кумиром американских тинейджеров. Леонардо впечатлили ее работы, и он проголосовал за кандидатуру Клэр; позже он вспоминал:
«Я знал, что она подойдет идеально! Я увидел сериал с ее участием — “Моя так называемая жизнь” — и сразу понял, что передо мной актриса с большим эмоциональным диапазоном, обладающая всеми качествами, которые мы хотели видеть в Джульетте. Я рассказал о ней режиссеру. У других актрис образ Джульетты получался слишком романтичным. Нам не нужна была романтичная, чрезмерно драматичная Джульетта; мы хотели видеть сильную актрису, ведь Ромео готов был последовать за ней куда угодно».
Клэр играла очень убедительно, к тому же на момент начала съемок она как раз рассталась со своей первой любовью — очень переживала разрыв, много плакала и в эмоциональном плане идеально подходила на роль терзаемой чувствами романтической героини. С самого начала отношения с легкомысленным Леонардо не задались: актеры то и дело ссорились, устраивали перебранки, однако вскоре общее дело увлекло, а затем и сблизило их. Описывая свои отношения с Ди Каприо, Клэр говорила:
«Мне кажется, мы с ним хорошо друг друга понимаем. Мы как два разных химических элемента: стоит поместить их в одну емкость, и что-то начинает происходить. Хорошее и плохое. Лео — блестящий. Я знаю, что это слишком громкое слово, но более умного и восприимчивого парня мне еще не приходилось встречать. Он очень свободен и даже несколько неуправляем, и мне это в нем очень нравится».
Съемки проходили почти полностью в Мехико и не обошлись без курьезов и сложностей, биограф Дуглас Уайт рассказывает:
«…Сначала мама Дейнс попала в больницу с пневмонией (к счастью, она выздоровела), а одного из членов съемочной группы госпитализировали, после того как такси, в котором он ехал, угнали трое бандитов. Его ударили головой об асфальт и пригрозили убить, если он не раздобудет четыреста долларов. Помимо этого, на киношников нападали пчелы-убийцы, несколько членов съемочной группы ломали ноги, и все без исключения слегли с пищевым отравлением, из-за чего съемки пришлось остановить на целых четыре дня. А Леонардо заболел дизентерией и провел большую часть мексиканских каникул, не расставаясь с унитазом, и при любой возможности уезжал из Мехико в Лос-Анджелес…
…Дейнс казалось, что в рекламной кампании студии не следует упоминать о том, что актеры исполняют диалоги в их оригинальном варианте, так как это может отпугнуть молодую аудиторию. Но она зря волновалась: предпремьерная шумиха о том, как Шекспира интерпретировали в духе MTV, вызвала огромный интерес. Рекламные снимки, на которых Лео предстал во всей своей ослепительной красе — в образе Ромео девяностых, — были призваны воспламенить сердца юных девушек. Руководство компании “Фокс” быстро смекнуло, что у них в руках оказалась неожиданная сенсация. Идеальную маркетинговую кампанию мог испортить лишь какой-нибудь неприятный случай с ее драгоценным главным героем или же любой намек на то, что Лео несвободен (и, следовательно, не сможет в перспективе жениться на любой из впечатлительных юных фанаток)».
