Речь Эттенборо на открытии павильона была очень прочувствованной: «Столько воды утекло с того момента, когда я познакомился с Джеральдом Дарреллом… Это произошло тридцать пять лет назад… Этот зоопарк, этот Фонд — все это детище Джеральда Даррелла. Ему удалось осуществить свою мечту с вашей помощью — и какие великолепные плоды приносит сейчас его дело! В мире есть люди, которые считают зоопарки вредными. Пусть они придут сюда! Есть и такие, кто считает, что зоопарки не смогут справиться с великой экологической катастрофой, угрожающей нашей планете. Как зоопарк может спасти животное от вымирания? Пусть они придут сюда!»
После операции Джеральд проходил курс химиотерапии, чтобы подавить оставшиеся в его организме раковые клетки. Курс был не интенсивным, но лекарства заметно ухудшили его состояние. «До химиотерапии Джерри чувствовал себя лучше, — вспоминала Ли. — Внезапно в середине мая у него резко подскочила температура. Врачи не стали переводить его в специальное отделение, но выписку отложили. Температура не падала, и его пришлось перевести в отделение интенсивной терапии».
Вряд ли причиной ухудшения состояния Джеральда стала химиотерапия. Чтобы предотвратить отторжение донорской печени, пациентам всегда прописывают сильнодействующие лекарства, подавляющие функционирование иммунной системы. Это делает пациентов очень уязвимыми для любых инфекций. У Джеральда началось заражение крови. Врачи пытались выяснить причину инфекции, но анализы ничего не показывали.
«Я думаю, что все произошедшее, — позднее замечал доктор Кристофер Тиббс, — было связано с совершенно другими медицинскими проблемами. У Джеральда начался панкреатит — его поджелудочная железа не могла работать нормально. Это означало, что послеоперационный период проходил совершенно ненормально. Пищеварительная система Джеральда функционировала неправильно, он не мог нормально усваивать пищу. Помимо заражения крови у него возникла диарея и проблемы с пищеварением. Эти проблемы привели к размножению бактерий в пищеварительном тракте — в тонком кишечнике. Время от времени эти бактерии проникали через стенки кишечника и попадали в кровоток, вызывая заражение крови и повышение температуры. Это продолжалось довольно долго. Возможно, те же самые бактерии поселились и в толстом кишечнике. В кровотоке мы могли воздействовать на них при помощи антибиотиков, но нам не удалось уничтожить бактерии там, откуда они в кровь попадали. Мы не могли ничего сделать с поджелудочной железой. Нам оставалось только свести прием иммуно-саппресантов к минимуму. Если бы мы полностью от них отказались, он бы потерял печень — и это убило бы его».
Пересаженная печень продолжала функционировать нормально. Но состояние Джеральда не улучшалось. Его мучила лихорадка и постоянная диарея. Он очень ослабел, у него начался больничный психоз. В качестве специального средства для поднятия настроения ему позволили распить с сестрами бутылку шампанского во время принятия ванны. В конце июня он попытался выйти из ванны самостоятельно. Но его ноги подкосились, он упал и сломал ключицу. Джеральд лежал на полу примерно полчаса, пока его не нашла дежурная медсестра. «Это происшествие потрясло его, — вспоминала Ли. — Он впервые понял, насколько серьезно его состояние. И с этого момента он начал угасать».
Наихудшие подозрения подтвердил и Гай О'Киф. «Я сказал Ли, что Джерри может умереть, — вспоминал он. — Это могло случиться в любой момент. Любая инфекция могла развиться до такой степени, что его организм с ней не справился бы. За это время уже было два инцидента, которые должны были привести к смерти. Ли была потрясена моими словами».
Примерно в это время начало происходить нечто волшебное. Ухаживая за Ли, Джеральд часто называл ее «зоологиней» и шутил, что она вышла замуж за зоопарк. «Мне всегда хотелось стать частью жизнь Джерри и способствовать исполнению его мечты, — вспоминала Ли гораздо позднее. — Ведь я вышла замуж не по любви. Я не заслуживала глубокой любви Джерри, потому что не могла отплатить ему тем же — по крайней мере, сначала. Но я всегда была честна по отношению к нему. Когда же Джерри серьезно заболел, мне захотелось защитить его. Поняв, что я могу его потерять, я стала понимать, что я имела. И тогда я по-настоящему полюбила своего мужа. Я полюбила его и сказала ему об этом. Он был поражен, ведь я так долго не произносила этого слова. Ему было очень приятно, приятно, как ребенку. И он никогда не упрекнул меня за то, что я была так глупа и не понимала этого раньше».
В середине июля Джеральд начал принимать стероиды. Гормоны устранили лишь симптомы, но не причину недомогания. Но все же Джеральд немного окреп. В конце месяца он почувствовал себя настолько хорошо, что отпустил Ли в Мемфис повидать серьезно заболевшую мать. У Харриет Макджордж обнаружили рак. Через три дня после отъезда Ли позвонила Паула Харрис и сообщила, что Джеральда перевели в палату интенсивной терапии, у него сильно поднялась температура, и он вряд ли выживет. Ли немедленно вернулась в Лондон, но к моменту ее возвращения Джеральда уже перевели на искусственную вентиляцию легких, и он не мог говорить.
За окнами больницы царило лето, а Джеральд слабел, худел и грустил. Ли была неутомима. За больницей Кромвеля был разбит небольшой частный парк. Ли достала ключ и несколько раз вывозила Джеральда на свежий воздух, чтобы он мог увидеть деревья, небо, воробьев и голубей, бродячих кошек и собак. Этот маленький уголок живой природы радовал Джеральда. Он видел представителей того царства, за которое он сражался всю свою жизнь.
Ни Джеральд, ни Ли не сомневались в исходе. Джеральд продолжал живо интересоваться делами зоопарка и Фонда, пока его состояние это позволяло. Джонатан Харрис пришел навестить его в больнице и был поражен тем, как он исхудал. Но даже на пороге смерти Джеральд не терял присутствия духа. «Когда я рассказал ему, что собираюсь писать триллер, — вспоминал Харрис, — Джерри страстно захотел мне помочь и сообщил три золотых правила, которым следовал сам: всегда нужно решать проблемы до того, как отложить ручку в сторону, и никогда не оставлять их на утро. Никогда не нужно стремиться написать больше, чем это в твоих силах. И всегда следует заканчивать на подъеме, пока тебе самому нравится то, что ты написал. Он повторил мне одиннадцатую заповедь всем писателям, сформулированную его братом Ларри: «Никогда нельзя становиться скучным». Порой навестить Джеральда приходила Паула Харрис. Она рассказывала ему о том, сколько средств для его Фонда удалось ей собрать. «Он никогда не терял интереса к тому, что составляло весь смысл его жизни, — вспоминала она. — Даже во время болезни. Он всегда хотел знать, что происходит, кто и чем занимается». Но Джеральд очень быстро утомлялся. Вскоре он оставил мысль написать автобиографию. Ли забрала все бумаги и диктофон.
