Мысль Сталина о том, что главное различие между Первой и Второй мировыми войнами заключалось в существовании Советского Союза, не нуждалась для Димитрова в пояснении: он, как и все коммунисты того времени, был приучен верить, что его первейшим долгом было действовать в защиту СССР – тем более в военное время, когда само существование социалистического государства поставлено под угрозу. В 1939 г. Сталину нужно было от его сторонников-коммунистов не начало революционной войны, а политическая кампания за мир – в том числе он хотел, чтобы они поддержали просьбы Гитлера к Великобритании и Франции положить конец конфликту вокруг Польши.
Советско-германская «мирная инициатива» началась после второго круга переговоров Сталина и Риббентропа 27–28 сентября. Риббентроп прилетел в Москву, чтобы обсудить советские предложения об изменении советско-германской границы, проходящей по территории оккупированной Польши. Сталин сказал Риббентропу, что советско-германский раздел Польши должен по мере возможности проходить по этническим границам. В этом случае польские территории могли быть в дальнейшем переданы из советской в германскую сферу влияния; в обмен на это предполагалось передать Литву в советскую сферу влияния в Прибалтике. Предлагая такой обмен Риббентропу, Сталин подчеркнул, что проведение демаркационной линии, отделяющей этническую Польшу от граничащих с СССР районов, населенных преимущественно не-поляками, помогло бы предотвратить в будущем возникновение националистских движений за объединение Польши20. Результатом этих дискуссий стал новый советско-германский пакт под названием «Советско-германский договор о дружбе и границах», подписанный 28 сентября 1939 г. В нем оговаривалась новая граница раздела Польши, а кроме того (секретным протоколом) Литва отходила к сфере интересов СССР21. В тот же день Советский Союз и Германия выпустили совместное заявление, в котором говорилось, что теперь, когда Польша ликвидирована как государство, война в Европе должна быть закончена22. После этого Гитлер призвал к достижению мира путем переговоров, и этот призыв повторил Молотов в своем обращении к Верховному Совету в конце октября 1939 г. В этой речи он обвинял в продолжении войны Великобританию и Францию, утверждая, что их мотивом была защита колоний и продолжающаяся межимпериалистическая борьба за мировое господство23.
«Новый Рапалльский договор»
Но действительно ли Сталин хотел, чтобы война в Европе завершилась? Может быть, и нет, но он не представлял, сколько она будет продолжаться и как будет разворачиваться; не могло быть никаких гарантий того, что ее исход будет благоприятным для Советского Союза. Великобритания и Франция объявили войну Германии в поддержку Польши, но фактически сделали очень мало, чтобы поддержать поляков; кажется, им было вполне достаточно вести войну с Германией из-за «линии Мажино» – оборонительных сооружений вдоль франко-германской границы. Вторжение Германии в Польшу радикально изменило баланс сил в Европе, однако сложно было предсказать, какими конкретно будут последствия этих изменений. В таких обстоятельствах у Сталина был только один путь – любым возможным способом укреплять стратегическое положение Советского Союза, чтобы избежать участия в новой общеевропейской войне. На тот момент это означало близкое сотрудничество с Германией, в том числе поддержку «мирных предложений», поступавших от Гитлера. В то же время Сталин не хотел сжигать мосты в отношениях с Великобританией и Францией и пытался, заключая договоры с Гитлером, одновременно оставлять возможность для восстановления отношений СССР с западными державами24.
Было сложно сказать, как долго продлится новый союз с Гитлером, но на этом этапе Сталин не исключал долгосрочного партнерства. В самом деле, уже существовал прецедент длительного советско-германского сотрудничества. В 1922 г. СССР и Германия подписали так называемый Рапалльский договор – соглашение об установлении дипломатических отношений между двумя государствами (они были нарушены в 1918 г.), за которым последовало десятилетие интенсивного экономического, политического и военного сотрудничества. «Рапалльские отношения», как их называли, были прерваны всего один раз, когда Гитлер пришел к власти в 1933 г. Но и несмотря на это, в течение 1930-х гг. обе стороны неоднократно предпринимали попытки восстановить сотрудничество хотя бы частично – в особенности в торговых отношениях25. В беседе с Риббентропом 27 сентября Сталин упоминал прецедент Рапалло: «Основным элементом советской внешней политики всегда было убеждение в возможности сотрудничества между Германией и Советским Союзом. Еще в начальный период, когда большевики пришли к власти, мир упрекал большевиков в том, что они являются платными агентами Германии. Рапалльский договор также был заключен большевиками. В нем содержались все предпосылки для расширения и углубления взаимовыгодных отношений. Когда национал-социалистическое правительство пришло к власти в Германии, отношения ухудшились, так как немецкое правительство видело необходимость отдать приоритет внутриполитическим соображениям. По прошествии некоторого времени этот вопрос исчерпал себя, и немецкое правительство проявило добрую волю к улучшению отношений с Советским Союзом. Советское правительство немедленно заявило о своей готовности к этому. Если вообще можно говорить о вине за ухудшение отношений, то необходимо констатировать, что Советское правительство в своей исторической концепции никогда не исключало возможности добрых отношений с Германией. Именно поэтому Советское правительство и сейчас с чистой совестью приступило к возобновлению сотрудничества с Германией. Это сотрудничество представляет собой такую силу, что перед ней должны отступить все другие комбинации»26.
Конечно, нацистская Германия не была Веймарской республикой, а Гитлер не был обычным немецким политиком, однако Сталин был склонен рассматривать эти два государства – демократическое и нацистское – не как качественно разные явления, а как явления, лежащие в одной общей плоскости капитализма27. В 1930-е гг. нацистская Германия представляла для Советского Союза серьезную угрозу, поэтому Сталин старался к объединению с западными демократическими державами. Обстоятельства изменились, и теперь Гитлер представлял собой не угрозу, а возможность. «Возможность» могла снова стать угрозой в будущем, но на данном этапе Сталин спешил получить как можно больше выгоды от «нового Рапалльского договора» с Германией.
В 1920-е гг. СССР и Германия были постоянными торговыми партнерами, и это партнерство разрушилось после прихода к власти Гитлера. Однако заключение советско-германского пакта привело к значительному возрождению экономических отношений между двумя государствами. В результате экономических соглашений, подписанных в августе 1939 г., феврале 1940 г. и январе 1941 г., объем советско-германских экспортно-импортных сделок увеличился в десять раз, достигнув невиданного с начала 1930-х гг. уровня28. Структура торговли была такой же, как и в тот, предыдущий период: немцы предоставляли русским кредиты на покупку техники и промышленных товаров; русские, в свою очередь, экспортировали в Германию сырье. За период с января 1940 г. по июнь 1941 г. СССР поставил в Германию следующее количество сырья:
