Игумения Хризолеонтисского монастыря, монахиня и ученица св. Нектария, рассказывала нам, что однажды в полдень в Свято-Троицкий монастырь прибыла группа паломников из 15 человек. В трапезной обед был уже разложен по тарелкам, для гостей не оставалось никакой еды. Монахини, пришедшие в некоторое замешательство, пришли поведать своему наставнику и отцу о случившемся. Св. Нектарий сказал им, чтобы они переложили еду обратно в кастрюлю. Сестры ответили ему, что и для монахинь и для гостей еды не хватит. Святитель настоял, чтобы они поступили по его совету. Макароны, соус, сыр были перемешаны в общей кастрюле, которую Святитель благословил во имя Отца и Сына и Святого Духа. Сначала положили ему, гостям, затем сестрам. На столе осталось еще три полные тарелки во славу Пресвятой Троицы...
Однажды Святителя попросили отправиться на кладбище, чтобы помолиться и вызволить из пут проклятья два неразложившихся тела умерших, которые были эксгумированы (эту историю, хотя и очень интересную, пришлось бы очень долго рассказывать). После службы он пошел пообедать к своему другу. Проходя вдоль берега моря, Святитель обратился с приветствием к рыбакам, чинившим сети. По своему обыкновению и доброму расположению сердца по отношению к ближнему он спросил их, много ли они поймали рыбы.
— Нет, — ответили рыбаки. — Мы ловили всю ночь и ничего не поймали.
— Я благословляю во имя Святой Троицы ваши сети, а вы забросите их вон в том месте, — сказал он, указывая пальцем в направлении этого места.
— Но мы расставляли сети именно там.
— Верьте в Бога и делайте, что я вам говорю.
Он благословил сети, рыбаков и пошел дальше.
Обед подходил к концу, когда в дверь хозяина постучали и попросили позвать епископа, которому принесли корзину, полную еще трепыхавшейся живой рыбы, в знак своей благодарности за прекрасный, обильный улов.
Сестра Нектария (она сама поведала нам эту историю), будучи подростком с репутацией несносного сорванца, пришла как-то утром в келию Святителя испуганная и запыхавшаяся. В течение некоторого времени за ней гналась огромная змея. Св. Нектарий увидел змею на монастырском дворе, благословил ее и приказал уйти. Змея повиновалась и уползла. “Когда первый человек — Адам, — говорит русский Странник, — пребывал безгрешным, все животные повиновались ему. Они со страхом приближались к нему, и он давал им имена... Святость есть не что иное, как воскрешение в человеке грешном безгрешного состояния первого человека, достигаемое усилиями и добродетелью...” и которое всеми животными воспринимается совершенно естественно.
Нестяжательность Святителя была абсолютной. Он раздавал все, чем владел, и в такой степени, что когда он прибыл навсегда на Эгину, он был вынужден взять взаймы тысячу драхм на переезд. Когда у него не было денег для раздачи милостыни, он отдавал нуждающимся свою одежду, обувь, как делал это еще в Афинах. Каждый раз, когда кошелек его оказывался пуст, он шел в церковь и, протягивая перед иконой Спасителя или Божией Матери руку, говорил:
— Вот видишь, Христе Боже, нет денег... Но Ты знаешь...
Ответ не заставлял себя ждать и помощь приходила неукоснительно. Св. Нектарий вспоминал слова Спасителя: Не заботьтесь... что вам есть и пить... во что одеться... Посмотрите на полевые лилии (Мф. 6, 25 и 28), или же: Ищите же прежде Царства Божия и... это все приложится вам (Мф. 6, 33).
Как описать созерцательную жизнь Святителя, его глубокое опытное знание сердечной молитвы, возносящей выше ангелов тех, кто упражняется в ней непрестанно, горя духом и пламенея любовью к Богу?
Творя молитву, он сам бывал словно объят пламенем, рассказывают те, кто знал его и молился вместе с ним. Он исходил из чувственного мира, целиком устремляясь к Богу. Ничто не могло отвлечь его, он не слышал даже стука в свою дверь. Если кто-то входил в его келию, он не замечал посетителя, настолько был поглощен созерцанием, о котором Исаак Сирин говорит, что оно превосходит любое самое совершенное и самое высокое знание. Царство Божие открывает себя, когда ум выходит за пределы телесных чувств.
Преподобный Симеон Новый Богослов пишет о том, что когда душа, познавшая небесные тайны, выходит за пределы своей тюрьмы (то есть тела и чувств), она видит весь свет и все, что находится в этом свете. То же происходит с человеком, выходящим за пределы самого себя, который постепенно освобождается от телесных потребностей, целиком и полностью уходит из этого мира за пределы чувственных вещей. Весь этот мир святой уподобляет тюрьме, лишенной света, а солнечный свет свету у фонаря, освещающего тех, кто находится в кромешной тьме тюрьмы. А за пределами этого слабого вещественного света есть еще и Свет Трех Лиц, находящийся по ту сторону всякого света, всякой мысли и всякого понятия. Свет — несказанный, несравненный, недоступный. И все, что находится в нем, не может быть увидено, познано и понято теми, кто находится в заключении в тюрьме этого мира...
Лишь при соблюдении заповедей Божиих, когда мы покаемся и возжаждем смирения, нам может приоткрыться небольшое оконце в небесном своде, сквозь которое человек сподобляется узреть Свет невещественный и духовный, идущий из-за небесных пределов. Завидев его, душа входит в возвышенное состояние, она вся поглощается восхищением... Душа пребывает в созерцании этого Света, оказывается как бы восхищенной на небеса. Более чем лучезарный, этот чудодейственный Свет проникает в жилище души, то есть в тело, и освещает его в той степени, в какой человеческая природа в состоянии его выдержать. Когда душа проявляет настойчивое усердие, Свет становится для нее все более привычным, пребывая с ней постоянно. В каждое мгновение человек освещается им, он наблюдает и воспринимает его. Он просвещается бесчисленными чудесами, таинствами, созерцанием. Желающему описать все эти вещи не хватило бы ни чернил, ни бумаги, ни времени, чтобы составить подробный рассказ о них...
По словам матушки Магдалины, св. Нектарий часто покидал землю и возносился в небеса во время служения Литургии.
Нам рассказывали, что однажды во время пения Херувимской, когда Святитель произносил великую молитву “Никтоже достоин от связавшихся плотскими сластьми и похотьми придити, или приближитися, или служити Тебе, Царю славы...”, его видели возносящимся вверх, как бы выходящим из своего смертного тела, из мира, и словно парящим в воздухе. Человек, находившийся рядом, вынужден был еще и еще раз вновь произносить слова Херувимской песни. И так как Святой не спускался со своей высоты, он коснулся его рукой, после чего Нектарий как бы пришел в себя. Позднее он сказал этому человеку:
