Болтовня и даже злые сплетни[1] прелестны, если, конечно, правильно их воспринимать.
Кое-что Агата Кристи не стала менять после отъезда американцев из Гринвея.
«В библиотеке, которую во время постоя превратили в столовую, по верхнему периметру стен кто-то из постояльцев сделал фреску, – писала она в мемуарах. – На ней изображены все места, где побывала эта флотилия, начиная с Ки Уэста, Бермуд, Нассау, Марокко и так далее, до слегка приукрашенной картины лесов в окрестностях Гринвея с виднеющимся сквозь деревья белым домом. А дальше – незаконченное изображение нимфы – очаровательной обнаженной девушки, которая, полагаю, воплощала мечту этих молодых людей о райских девах, ждущих их в конце ратного пути. Их командир спросил у меня в письме, желаю ли я, чтобы эту фреску закрасили и сделали стены такими, как прежде. Я тут же ответила, что это своего рода исторический мемориал, и я очень рада иметь его в своем доме. Над камином кто-то сделал эскизы портретов Уинстона Черчилля, Сталина и президента Рузвельта. Жаль, что я не знаю имени художника».
Агата Кристи называла эту столовую своим личным военным музеем. И у этого «музея» даже были посетители. Еще много лет к ней приезжали родственники офицеров, живших в войну в Гринвее, и рассказывали ей, что те много писали им об этом чудесном поместье. Она показывала им дом, водила по парку и помогала отыскивать описанные в письмах места.
Здравый смысл – скучная вещь. Каждый должен быть немножко сумасшедшим, с легкими завихрениями, и тогда жизнь покажется в новом свете, в совершенно неожиданном ракурсе.
В конце войны Агата Кристи написала детектив, действие которого происходит в Древнем Египте.
Эту идею ей подал старый друг, профессор-египтолог Стэфен Глэнвил, считавший, что именно она может написать такую книгу, «которую с равным увлечением прочтут и любители детективов, и любители древности».
Агата Кристи ответила, что не сумеет… но ведь она так любила пробовать что-то новое, а идея была уж очень заманчивой. К тому же, Глэнвил был прав в том, что она действительно неплохо разбиралась в истории Египта и однажды уже пыталась написать пьесу об Эхнатоне.
Вскоре она нашла подходящих героев в древнеегипетских документах, относящихся к одиннадцатой династии, додумала остальных членов семьи, набросала интригу и начала писать. Что касается Глэнвила, то он по ее словам должен был «горько сожалеть о своей авантюре», потому что она ему то и дело звонила и уточняла бытовые детали – что египтяне ели, где спали, где держали одежду, и т. д. Вместе они перелопатили горы документов и литературы, и можно с уверенностью сказать, что древнеегипетский быт в романе описан настолько точно, насколько это вообще можно было сделать в 40-е годы.
Результатом этих трудов стал детектив «Смерть приходит в конце» – пусть не самый лучший из романов Агаты Кристи, но действительно один из самых оригинальных.
Странно, что когда вы втайне что-то подозреваете, то стоит кому-нибудь высказать подобное же предположение вслух, как вам непременно захочется его опровергнуть.
В 1947 году Агата Кристи сочинила радиоскетч «Три слепые мышки».
«Мне позвонили из Би-би-си и спросили, не смогу ли я написать короткую радиопьесу, которую они хотели включить в программу, посвященную некоему торжеству, связанному с королевой Мэри, – вспоминала она. – Она пожелала, чтобы в передаче было что-нибудь мое, поскольку ей нравились мои книги. Не могла бы я написать что-нибудь в очень короткий срок? Идея показалась мне увлекательной. Я ее обдумала, расхаживая по комнате взад-вперед, затем позвонила им и сказала «да». Мне пришла в голову мысль, вполне, с моей точки зрения, подходящая, и я сочинила радиоскетч под названием «Три слепые мышки». Насколько мне известно, королеве он понравился».
Скетч прозвучал по радио 30 мая 1947 года. Но это было только начало. Сначала Агате Кристи предложили переделать его в рассказ и напечатать. Так в 1950 году вышел сборник «Три слепые мышки и другие рассказы». Но эта история не выходила у Агаты Кристи из головы. Она в то время увлеклась драматургией и подумала, что «из этой двадцатиминутной радиопьесы можно сделать детективный боевик для сцены в трех актах». И сделала. Нарастила, как она сама говорила, мышцы на добротный скелет сюжета, и вскоре пьеса была готова.
Оставалась одна небольшая сложность – оказалось, что пьеса с таким названием уже есть. Пришлось менять. Так появилась «Мышеловка».
Если вы сказали что-то обидное мужчине, пусть это вас не тревожит. Мужчины слишком самодовольны, они просто даже не верят, что вы говорите серьезно, если это что-то нелестное для них.
К 2012 году «Мышеловка» была сыграна уже более 25 тысяч раз.
Никто не может объяснить ее феноменальный успех. Но теперь несомненно, что «Мышеловка» будет идти еще долгие годы. Ведь она уже превратилась в одну из лондонских достопримечательностей.
Однако в 1952 году никто не предсказывал ей такой счастливой судьбы. Сама Агата Кристи была очень довольна премьерой, что с ней случалось редко, но все же говорила: «Надо сказать, что у меня вовсе не было ощущения большого успеха или даже чего-то похожего. Я понимала, что все прошло весьма удачно, но, помнится, никак не могла сообразить, первое это представление или нет. Кажется, перед началом гастролей в Оксфорде, куда мы ехали с несколькими друзьями, я с грустью подумала, что как автор села между двух стульев: ввела слишком много забавных эпизодов, в зале чересчур много смеются, и это снижает необходимое напряжение. Да, помню, меня это очень огорчало».
Продюсер уверял ее, что пьеса удержится на сцене больше года. Сама Агата Кристи была не так оптимистична и давала своему творению месяцев восемь. Так, видимо, думали и в Голливуде, когда покупали права на экранизацию пьесы через полгода после того, как она сойдет со сцены. В результате, «Мышеловка» до сих пор остается единственным произведением Агаты Кристи, по которому нет фильма (официально, разумеется – в некоторых странах об авторских правах не заботились, поэтому есть индийская и советская экранизации).
В конце концов, столько преступлений совершалось ради куда менее значительных сумм, чем пятьсот фунтов! Все зависит от того, сколько человеку нужно. Все относительно, не так ли?
На десятилетнем юбилее «Мышеловки» произошла анекдотическая история.
По этому поводу был устроен шикарный прием в отеле «Савой», и Агата Кристи должна была там не только присутствовать, но и произнести речь. Чего она с ее комплексом по поводу своего косноязычия панически боялась. «Я знала: с какой бы речью ни обратилась я в тот вечер к присутствующим, это все равно будет плохо, – вспоминала она. – Постаралась было придумать, что бы такое сказать, но отказалась от этого намерения, ибо чем дольше думала, тем хуже представляла свое выступление».
