Юрий Софиев - Синий дым

Всё, как прежде — чёрная вода,
Через Сену каменные арки.
Та же мартовская чернота,
Те же звёзды в ней сияют ярко.
Вот на этом самом парапете
Слушали неясный шум ночной.
Только мы давно уже не дети,
Только мы не прежние с тобой.
Милая, как грустно! Как печальна,
Как прекрасна жизнь! Спешим! Спешим!
Силуэты крыш и отблеск дальний —
Зарево над городом большим…

Было синее море и ветер и звезды.
В очень жарком июле цветение лип.
И Бискайский залив, непокорный и грозный,
Пиренеи синели во влажной дали.
Наше позднее счастье палатка хранила,
На суровой скале, под высокой луной.
Счастье? Может быть, море его поглотило,
Беспощадной и гулкой ночною волной?
И ещё мне запомнился столб семафора
На пустынном, уже заржавевшем пути.
Всё проходит. И неотвратимо и скоро
Преграждающий вспыхнет огонь впереди.
Сохнет липовый цвет. Осыпаются листья.
Даже звёзды сгорают и гаснут в глуби.
Но короткий твой путь всё ж оправдан, осмыслен,
Если дал что-то людям. Был добр и любил.

В столовой нашей жёлтые обои —
Осенний неподвижный листопад.
И нашу лампу зажигать не стоит —
В окне ещё не догорел закат.
Дни «роковые», сны… а что осталось?
— Одна непримиримая усталость…
Что ж, побеседуем за чашкой чая,
(Давно беседы мирны и тихи)
И если ты захочешь, почитаю
Усталые и грустные стихи.

Жизнь уходит.
Уходит.
Уходит.
Тишина.
Одиночество.
Горечь.
Неожиданно быстро, а вроде
Было радости много и горя.
И любовь, что даётся немногим,
Что сильнее беды и тревоги.
И судьба, что даётся не каждому.
Благополучие?
— Это неважно!
А, однако, что пропущено,
Не замечено в жизненной гуще.
Одиночество.
Письменный стол.
Неужели король гол?

Как в половодье мутная вода,
Так сердце с расточительностью мота,
Несёт и топит трудные года
Весной в стремительных водоворотах.
Вновь ровный след велосипедных шин
Ложится на шуршащий влажный гравий,
И розовеют яблони долин
Нормандии — в своей весенней славе.
Земля, земля! Как мы прощаем много
Своей нелепой, горестной судьбе,
Как блудный сын у отчего порога,
Когда мы возвращаемся к тебе.

Пухлый и рыхлый, как белая вата,
Ночью выпал чистейший снег.
Радости сколько весёлым ребятам,
И улыбается пожилой человек.

В общем, снег теперь бел, как волосы,
И казалось бы — не до смеха,
А хочется крикнуть полным голосом
И ждать ответного эха.

В густых заснеженных зарослях
Возятся озорные щеглы.
Жизнь, в неожиданной старости
Пой, как полёт стрелы.

О человеческой судьбе,
Об этой «жизненной дороге»,
Не только о самом себе,
С задумчивостью и тревогой.
Y всех подводит смерть итог,
И это униженье неизбежно.
И что ж в итоге? —
Несколько небрежных
И часто неудачных строк…

Ты помнишь этот вечер в сентябре?
Мы шли вдвоём пустынными полями.
И кладбище пред нами на горе
В закат врезалось резкими крестами.

В осенних холодеющих полях
Ещё копали женщины картофель.
Мы подошли к пруду, и в тополях
Сквозил твой дерзкий и прекрасный профиль.

У очага, где тихо пляшет пламя,
Беседуют и табаком дымят.
Над чёрными лесами и горами
Спокойные созвездия горят.
И, помнишь ли, когда летели клином
В Россию журавли и цвёл апрель.
На той скале, что виснет над долиной.
Мы слушали вечернюю свирель?

Жестокою, но щедрою судьбой
Я был заброшен в этот город старый.
Гул кораблекрушенья и пожара
Ещё владел смятенною душой.

Я молод был. Упрямо жаден к жизни
И простодушно в этот мир влюблён.
Так после бури солнце, вдруг, разбрызнет
Сноп золотых лучей на зелень крон.
…………………………………………..

Жизнь становилась трудной и суровой,
Жестокий спор я вёл с самим собой.
И в этой честной жизни трудовой
Моя страна мне открывалась новой.

Весна, моей взволнована находкой,
Сиреневою мглою расцвела.
И ты неповторимою походкой,
Сияющая, в жизнь моя вошла.

Багряный луч зажёг стволы у сосен,
Хвою покрыла бронзовая пыль.
И в этот час заката нагло бросил
Гудок промчавшийся автомобиль.
Средь красных сосен скользкие осины.
Высокая, июньская трава.
Здесь я берёг для синеглазой Нины
Ленивые и нежные слова.
Здесь осторожные ночные встречи
Мы кутали в редеющую мглу.
Ты слушала, откинувшись к стволу.
Редел рассвет и зябко ёжил плечи.