- Вы меня извините, конечно, - виновато - наконец-то! - посмотрела в его сторону Желторотик. - Я просто подумала, что вы...
Не стоило, наверное, Борису так откровенно улыбаться ее наивности. Лена вспыхнула, отбросив букет, резко встала и пошла в лес.
"Ишь ты, обиделась. И впрямь гордая", - подумал старший лейтенант, но, чувствуя на этот раз вину за собой, поднялся. Синий костюмчик Лены еще был виден среди зелени кустов, и Борис поспешил за девушкой. Догнал ее около заросшего рва, извивающегося среди деревьев.
- Траншея, - тихо сказала Лена, словно между ними ничего не произошло. - Здесь сильные бои были. И все заросло. Вот так и память зарастет.
- Пока есть вы, не зарастет, - желая сделать девушке приятное, сказал Борис. Боясь, как бы это не прозвучало слащаво, торопливо добавил: - Время просто свое берет. - И, продолжая тон примирения, произнес: - Но сколько же надо отрядов, чтобы поднять всех павших?
- Знаете, пока последний солдат не похоронен, война считается неоконченной. Кажется, это Суворов сказал. Но страшнее другое: пока они... здесь, - Лена присела перед траншеей, - они считаются не погибшими за Родину, а пропавшими без вести.
- Многих удалось установить?
- Три человека. Мало? Но все дело в том, что, когда солдаты попадали в окружение, они старались уничтожить все. Чтобы, если попадут в плен, это никак не отразилось на их родных.
- А как могло отразиться? - не понял Борис.
Теперь уже Лена посмотрела на него как на неразумного малыша. Но, поняв, что удивление старшего лейтенанта неподдельное, ответила вопросом на вопрос:
- А вы что, не знали, как относились во время войны к семьям тех, у кого муж, отец или брат попадал в плен и это становилось известным?
- Ну, сочувствовали.
- Ага, аж до Колымы.
Ледогоров удивленно посмотрел на девушку. Нет, не Желторотик она, никакой не Желторотик. А какие-то вещи знает и понимает глубже и основательнее его самого. И судит жестко.
- А вы давно работаете с отрядом?
- Четвертый год. Я сначала бухгалтером работала, а когда первый раз сходила на раскопы, перешла в школу - и к ребятам своим поближе, и пальцем меньше тыкают, что занимаюсь якобы не своим делом. И сверхурочные мне не платили, все в свои выходные да отпуска. Одним словом, тоже служила.
- Извините, - присел рядом Борис.
- Вы меня тоже.
- Товарищ старший лейтенант, - послышался голос курсанта. - Ау, обед готов.
- Пойдемте, - подал руку девушке Борис. - Попробуем солдатской каши.
- У меня бутерброды есть, не беспокойтесь.
- Да нет уж, придется. Потерпите недельку.
- Как недельку? - Лена даже остановилась. - Я просила вас на все лето.
- Меня?
- Ну, не вас лично, а хороших саперов.
- Значит, все-таки меня. Но предписание у меня только на неделю. Похожу с вами, оценю обстановку, доложу командованию, а уж оно будет принимать окончательное решение.
- Я вас не отпущу. - Лена стала перед старшим лейтенантом, уперла руки в бока, словно Борис должен был уехать сию минуту. - Я за себя не боюсь, но у меня ведь ребята, школьники. Мы вам покажем, как работаем. Им же ни битлов, ни сигарет, ни водки, ни в конечном счете хлеба не надо - дайте кусок земли с поля боя. Они ж анатомию человека своими пальцами изучают, очищая каждую косточку от земли. Они же песни у костра поют, они... они прошлым летом красноармейских лошадей хоронили, когда раскопали их кости вот какие они! И я не хочу, чтобы кто-то из них подорвался.
- Знаете, я тоже, - серьезно ответил Борис. - Меня сюда за этим и прислали. Разберемся, и, может быть, еще больше людей пришлют, кто знает.
- Правда? - обрадовалась Лена.
- А почему бы и нет? У вас здесь и в самом деле такие огромные непроверенные площади, и это спустя столько лет после войны. Просто удивительно.
- Что же удивительного, некоторые села до сих пор отстроиться до конца не могут, руки не доходят. А... командир кто будет? Вы?
Лена напомнила о висящей в воздухе должности ротного. В самом деле, надо побыстрее определиться здесь и ехать в полк.
- Может, и другой. Скорее всего, что другой, - вслух подумал Ледогоров. - И пусть он будет лучше меня. Пойдемте есть кашу.
Лена отступила, пропуская старшего лейтенанта.
Глава 7
ЛЕТАЮТ ЛИ ФАНЕРЫ НАД ПАРИЖЕМ? - В ЛЕСАХ ПОД СУЗЕМКОЙ.
- КОМУ УЛЫБАЕТСЯ УЛЫБА.
Начало июня 1978 года. Суземка.
Опоздавшие уже не спешат.
Отказался от военкоматовской машины и Борис Ледогоров. Уточнил лишь по карте место раскопа, припомнил его зрительно - недалеко от землянки, где получил пощечину от Желторотика, и вышел из военкомата. Спешить в самом деле было некуда. Должность ротного пролетела, как фанера над Парижем, если они там, конечно, летают. Можно утешиться лишь тем, что и из своих никто не прошел, - казачок, как говорится, оказался засланным, из Прибалтики. Тоже старлей, но, наверное, "калека": одна рука, да еще волосатая, витала где-то в Москве.
Вообще-то грешить на нового ротного не хотелось, но и видеть его, а тем более представляться - тем более. И поведал Борис командиру полка про целые минные поля под Суземкой, про благородную работу поисковиков, подвергающих себя неимоверному риску. Зная уже, что штабы ВДВ и округа разрешили послать одного офицера на помощь следопытам, покуражился, набивая себе цену и давая понять, какого они ротного потеряли в его лице. И со вздохом, делая одолжение, согласился поехать к "настырному, пробивному Черданцеву".
- Вот здорово, что опять ты, - обрадовался военком, только увидев его на пороге. - Значит, ничего объяснять не надо. А ребята уже позавчера ушли в лес, не утерпела Желтикова.
- Но там ведь в самом деле мины. Не могли два дня подождать? Но курсант-то с ними.
- Что курсант! Сами ведь знаете, как сейчас учат. Главная дисциплина марксистско-ленинская подготовка, а ею мину не снимешь.
- И ракету не запустишь, - поддержал майор. - Но партия приказала...
- ...и Желторотик ответил: "Есть".
- Кто-кто?
- Да ваша Желтикова.
- Упаси Бог от такого родства. Она для меня просто лицо, волей случая проживающее на территории района. Ты женат?
- Голова еще на плечах.
- Когда-нибудь все равно придется терять, смотри, чтобы не в ее кусты. Если, конечно, хочешь жить спокойно.
- Ее кусты мелкие, там не затеряется. Ну ладно, я пошел. Пройдусь, подышу свежим воздухом.
- Добро. Но что-то настроение у тебя, по-моему, не десантное.
- Значит, ракетное, - вспомнив сцену в кабинете комполка, вернул "должок" Ледогоров. - Ну а если будете забывать нас, пришлю Желтикову. Уж извините.
- Слушай, дай спокойно дослужить.
"Да, кто-то уже дослуживает, а здесь еще как медному котелку", - думал Борис, шагая когда-то широкой, а ныне заросшей с боков, сверху, между колеями, дорогой. Нельзя сказать, чтобы он тяготился службой, может быть, просто потому, что не знал другой жизни и ни с чем не мог сравнить свою сегодняшнюю. Но сетовать на судьбу было модно, это поднимало человека в собственных глазах, делало его этаким прожженным, прошедшим огонь, воду и те самые медные трубы, о которых все говорят, но которые мало кто видел. Подозрение, недоверие и удивление вызывают всегда и во всем довольные... Неужели в самом деле есть и такие? Или просто у них не все дома?
