обмой да завяжи, а то разболится.
— Никак нет, ваше б-дие! Я этта поплевал да песочком присыпал, оно и засохнет. — И наш молодец с довольным видом направился к кучке солдат, по-видимому успокоившись, что порча штыка не подвергла его ответственности.
— Так как же, господа, подкрепим здесь силы? — обращается Сл — кий к моряку и Л — стерну.
Оба кивнули головой в знак согласия, и барон с нескрываемым удовольствием крикнул своему человеку разослать бурку и подать мешок с провизией и принадлежности для закуски.
— Послать ко мне фельдфебеля, — обратился Александр Иванович к группе солдат, рассматривавшей кабана.
Явился фельдфебель.
— Здесь будет привал, — обратился Сл — кий к нему. — Вышли четверых людей на пикеты; один поставишь из двух человек на берегу ручья и по одному на той площадке, с которой мы спустились, и здесь, — при этом Александр Иванович показал на выступ скалы саженей десяти вышиной в недалеком расстоянии от бивака. — Людям варить себе пищу из убитых кабанов, унтер-офицерам смотреть за тем, чтобы люди не объелись; можно выпить по полкрышке спирта. За водой ходить с винтовками.
— Слушаю, ваше б-дие. — И фельдфебель пошел распоряжаться.
— Барон, а барон, — обратился моряк к Л — стерну, вынимавшему из мешка разные жестянки и бутылки, — а ведь обедать-то нам не придется.
— Как? Почему? — удивился барон.
— Да ведь, чтобы жарить и варить свинину, надо развести огонь из чего-нибудь, а я здесь не вижу ничего подходящего для этой цели!
Действительно, местность не только что не изобиловала горючим материалом, но его не виднелось совсем.
Барон возмутился:
— Черт знает что такое! И мясо есть, и времени сколько угодно, а поесть не удастся!
— Действительно, я не подумал об этом, — проговорил Александр Иванович, — видно, солдатикам не придется пообедать; пусть отдохнут да поедят хоть сухарей.
— А может быть, и есть здесь где-нибудь колючка или сухой тростник, — заметил моряк, — позвольте послать людей поискать, — обратился он к Сл — кому.
— Постойте, только не одного, а человек пять или шесть с винтовками; место незнакомое, еще нарвутся на кого-нибудь.
Гардемарин встал и направился к тому месту, где располагались солдаты на отдых; через несколько времени шесть человек отделились и, взяв винтовки и подсумки, направились разыскивать материал для варки пищи.
Моряк вернулся на место и, разлегшись на бурке, стал задумчиво курить, пуская кольца дыма вверх, в голубое безоблачное небо.
— А знаете что, господа, — обратился Александр Иванович к обоим молодым людям, — я убежден, что мы сегодня увидимся с господами текинцами.
— Почему вы так думаете? — спросил барон.
— Сейчас объясню. — Александр Иванович оперся на локоть, вытянул ноги поудобнее и начал: — Мы обошли кругом всего этого провала и нигде не видели признаков отдыха неприятеля. Как вам известно, джигит был убит вчера около полдня. Текинцы обобрали его и, не отдыхая, исчезли куда-то; до того времени, пока они добрались сюда, им пришлось пройти немало, так как шли они издалека. Вы спросите, почему я думаю, что они пришли издалека? Я заключаю это из того, что более десяти дней не было никаких случаев убийства и нападения, и только вчера первый попался этот бедняга, значит, шайки этой не было в окрестностях. После убийства их никто вчера не преследовал, но они побоялись остаться здесь и куда-то ушли; останавливались ли они ночью — трудно решить, вернее — нет. Ночью их тоже никто не тревожил, так что они теперь совершенно успокоились и, вероятно, целый день посвятили отдыху. Я позабыл вам сказать, что, обходя сегодня под горами, нашел ущелье, в которое течет ручей, но кабаны помешали его осмотреть, да и людям хотелось дать передохнуть; по моему предположению, этой дорогой можно выйти за Беурму, текинцы пошли этой единственной дорогой; в Беурме они не останавливались, так как там слишком часто бывают наши, значит, их надо искать около Беурминско-Арчманской дороги; в тех местах я знаю ущелье, где хороший родник и почти неприступный вход…
Рассуждение Александра Ивановича было прервано появлением солдат, посланных на поиски горючего материала; каждый из них нес по большой охапке сухого камыша, травы и кипарисовых сучьев.
Обрадованный барон встретил их появление радостным восклицанием; солдатики тоже были, видимо, довольны находкой своих товарищей.
— Где вы это раздобыли? — обратился Александр Иванович к одному из пришедших.
— А в ущелье, ваше б-дие. Там дальше больших дерев много. Кленовые деревья — во какие. — И солдатик, желая показать обхват, распростер руки наподобие крыльев. — Ежевики этой’ самой страсть сколько, — добавил он; последнего он мог, впрочем, и не прибавлять, так как вся физиономия носила на себе следы близкого соприкосновения с этими ягодами.
— И спелая? — спросил гардемарин, большой любитель всех ягод вообще.
— Скрозь спелая, ваше б-дие, — ответил солдатик и приятно улыбнулся.
— Вам нужно еще дров? — спросил моряк.
— Как же, ваше б-дие, нешто этого хватит, — ответил один из солдат.
— Ну так и я с вами пойду набрать ягод, — сказал он подымаясь.
— Да вы, Александр Александрович, возьмите побольше людей, чтобы сразу набрать дров на всю варку, а то ведь до второго пришествия будем возиться с этим обедом, — обратился к моряку Сл — кий.
— И то правда, — согласился последний и крикнул: — фельдфебель! Дай мне пятнадцать человек, десять без ружей в том числе!
Через несколько минут отрядец отправился за дровами. С трудом продирались люди через высокую траву, хлеставшую в некоторых местах по лицу; минут через десять дошли они до ручья, шириною аршина в два или три, молодецкими прыжками оставили его за собой и пошли к видневшейся шагах в двухстах расселине; только подойдя ближе, можно было заметить, что это узкое углубление было входом в ущелье, сразу расширявшееся и орошаемое ручьем, который, изогнувшись коленом, продолжал свое течение. Скалы были здесь хотя и очень высоки, но не круты и поросли искривленными, правда, но все-таки деревьями кипарисовой породы и пожелтевшей колючкой.
— Где ежевика? — обратился моряк к солдатику, рассказывавшему о ягодах.
— Подалее, ваше б-дие, — последовал ответ.
Ущелье в самом начале делало изгиб; в этом месте две скалы так сближались, что изображали из себя арку; высоко, высоко через отверстие между этими скалами, почти заросшее разным кустарником, виднелось голубое небо и солнечные лучи, попадавшие в этот природный грот, все-таки не могли осветить его вполне и оставляли в полумраке; приятная прохлада и мертвая тишина царили здесь; ручей исчезал, скрываясь под землей и там прорывая себе дорогу, так как каменистая поверхность не представляла тут удобного русла. Люди приостановились на несколько секунд, с наслаждением вдыхая свежий, прохладный воздух.
— Вот бы где, ваше
