схватки, прохождение по родовым путям и появление на свет во враждебной безводной и яркой среде. Весь этот опыт Гроф свёл к четырём базовым перинатальным матрицам и увидел в них явное сходство со многими обрядами инициации, то есть с ритуалами, сопровождающими смену социального или сакрального статуса. В целом же Грофу и другим исследователям, разделяющим его взгляды, удалось сформировать холическую, то есть цельную, картину мира, в основе которой лежит разумное начало, а также бесконечная череда эволюционирующих воплощений и перерождений, как у индуистов и буддистов, а также иудейских каббалистов.
Глава 26. К лирикам на психоделиках подключаем физиков
В 1970-х годах в Америке появились, а в 1990-х дошли и до России труды американского радиоинженера Роберта Монро, который под влиянием сильного радиоизлучения передающего передатчика своей радиостанции стал вываливаться из своего физического тела в астрал и ещё более тонкие миры. В целом картина невидимого глазу и неулавливаемого приборами мироустройства похожа на ту, что описывали Моуди и Гроф, а также примкнувший к Грофу физик Фритьоф Капра. Самое ценное, что можно вынести из трудов Монро, это понимание, что наша Вселенная состоит из трёх вселенных: нашей, где есть гравитация и определяемое ею однонаправленное время, и двух других, где нет гравитации и линейного времени. Одна из этих вселенных представляет собой некую копию нашего мира, только это антимир, он отделен от нашего некой завесой-пеленой, сквозь которую Монро не побоялся пролезть, решпект ему и уважуха. Там он нашёл себя, но не совсем себя, и пожил немножко в тамошнем себе. Третья же вселенная – это какое-то безвременное и безразмерное Гуляй-поле, там он даже встретил процессию шествующего с сонмами ангелов и архангелов Господа Бога, живущего там в обличье человекоподобного великана, которым Он, вроде бы как, показался со спины пророку нашему Моисею. Монро сам страшно удивлялся такому очевидному совпадению с библейским видением Господа Бога, но излагает он увиденное и ощущённое правдиво.
Что примечательно. В 2008 году в “Атомэнергоиздате” вышел увесистый кирпич “Поляризационная теория мироздания” авторства Виктора Чернухи, уже очень немолодого сотрудника Курчатовского института. Путём математических расчётов Чернуха пришёл к тем же выводам о тройственной природе Вселенной, что и Роберт Монро. Основной тезис, который утверждал Чернуха – наша гравитирующая Вселенная возникла из физического вакуума благодаря поляризации его структуры на положительное и отрицательное, условно говоря, на разделение этой среды на плюс и минус, как заряд в батарейке. Официальная же наука считала, что материю и массу создаёт одна полумистическая частица – бозон Хиггса. Чернуха же утверждал, что дело не в бозоне Хиггса, которого, скорее всего, нет. В 2012-2014 году на адронных коллайдерах нашли нечто, что могло бы сойти за эти бозоны, и решили считать, что бозон Хиггса нашли и дали англичанину Хиггсу Нобелевскую премию за предсказание бозона Хиггса (за предсказание, но не за открытие – NB!!) в 2013 году.
Разобраться, что же там на самом деле нашли, пока нет никакой возможности: мир этих микрочастиц не поддаётся никакому выражению, кроме математического, а мир субмикрочастиц и такому не поддаётся, без мухоморов там даже представить себе невозможно, как оно могло бы выглядеть. Но я решил, что “Поляризационная теория мироздания” концептуально верна, и в 2009 году взял у Виктора Чернухи несколько экземпляров и повёз в Америку. Тогда отношения с США в очередной раз были тёплыми, Россия временно не покусывала руку, которая её много раз спасала и выручала хоть в голод 1920-х, хоть в Великую Отечественную войну, хоть в годы Перестройки, а Америка слегка ослабила антироссийские козни. Я понёс один экземпляр в Библиотеку Конгресса США, второй передал через лютого друга СССР Роберта МакФарлейна академику Роальду Сагдееву, зятю покойного президента Эйзенхауэра, а третий отвёз в Университет Джонса Хопкинса. Каково же было моё удивление, когда эту книга уже была в Библиотеке Конгресса США! Пусть единственный экземпляр на всю Америку, но она там уже была, что меня немало удивило как бывшего работника отдела комплектования Ленинки.
Проблема научного познания мира тонкого в том, что надо влезать в такие тонкие физико-математические материи, в которых под силу разобраться только нескольким специалистам на планете. Как это было с Гришей Перельманом – проверить правильность его доказательств гипотезы Пуанкаре могли лишь пять человек во всем мире, ещё полтора десятка могли в этом хоть как-то разобраться.
Глава 27. Старичок жестами показал, что его зовут дон Хуан
Для тех, кто в чём бы то ни было разбираться не в состоянии, но страшно интересуется, есть широкий выбор авторов, расшатывающих картину мира, строящуюся на проверяемых и воспроизводимых доказательствах – от Карлоса Кастанеды до Пауло Коэльо, от Ричарда Баха до Ронды Бёрн.
Про Кастанеду можно сказать следующее. Начинал он как вполне добропорядочный культурный антрополог, исследующий всякие шаманские практики мексиканских индейцев. Его друг и информатор дон Хуан из племени яки – это собирательный образ. В реальности же Кастанеда выбрал путь веселья и развлечения, приносящий хороший доход – его вполне научные работы легли на тогдашнюю культуру хиппи и связанную с ней наркотизацию; дон Хуан проповедовал потребление галлюциногенов как путь обретения силы и проникновения в суть мира и вещей, то же самое пропагандировали идеологи хиппи и сочувствующие. Только теперь они не грязные бездельники и наркоманы, а высокодуховные личности, ищущие путь к себе. И книги Кастанеды стали восприниматься как откровение, их много и охотно покупали, к нему стали набиваться в ученики. К слову, именно тогда стали появляться также труды уже упоминавшихся выше Моуди и Грофа. Пришлось бедному Кастанеде стать гуру; он вовсе не был жуликом и даже мистификатором, он просто удовлетворял общественный запрос на хоть какое-то обретение смысла в жизни.
Бразильский писатель Пауло Коэльо, вылитый дон Педро, тоже не жулик и не прохиндей, а обычный плохой писатель, который попал в нерв общества – в запрос на духовность, в возможность находить ответы на жизненно важные вопросы внутри себя.
Ричард Бах написал притчу “Чайка по имени Джонатан Ливингстон” о чайке, которая решила выйти за границы обыденности и не только добывать себе пропитание, но и научиться летать по-новому и сверхбыстро. Потом этот крылатый отщепенец встретил других чаек вообще не от мира сего, оставил на земле ученика и сам слинял в иные тонкие миры, а на земле на какое-то время остался культ почитания Джонатана, но потом они все забыли, в чем был смысл и всё это дело выродилось в неизвестно что.
А вот Ронда
