Бёрн произвела тихую революцию. Она выпустила книгу “Тайна” о том, как без труда вытаскивать кучу рыбок из пруда, нужно лишь сделать заказ Вселенной, и само мироздание услужливо бросится выполнять твои желания, а потом экранизировала эти идеи в одноименном фильме.
После вековой раскачки массового сознания у граждан во всём мире, при расфокусировке когнитивного аппарата у 90 процентов людей, при намеренно воспитанном отсутствии критического мышления, при полном невежестве и уповании на нечто сверхъестественное, идеи Ронды Бёрн легли на сердце обывателю как сопли на салфетку. Она стала знаменем движения “нового мышления”, суть которого – Вселенная сама тебе всё даст, если ты это будешь себе представлять как наяву, вести себя хорошо, и утверждать самому себе, что ты уже получаешь желаемое. Хочешь шикарный дом за два миллиона долларов – наклей картинку себе на холодильник, равно как и картинку “Роллс-Ройса”, джета “Гольфстрим-g550” и яхты “Принцесс-88” – и неведомые силы тебе это доставят без всяких усилий с твоей стороны, потому что у Вселенной свои законы, нам неведомые. Вот на этих бездоказательных идеях построены все марафоны желаний и индустрия инфоцыганщины. Люди отдавали последнее, чтобы выпустить в небо воздушный шарик с написанным на нём сиюминутным капризом или безумной хотелкой.
Глава 28. Золотая рыбка, ты вообще по жизни кто?!
В нескольких странах, таких как Япония, Южная Корея, Австралия, Филиппины, есть понятие “живого национального сокровища”. Сокровищами считаются люди, которые, наравне с материальными объектами, вроде картин, скульптур, книг и архитектурных объектов, суть выразители национального духа, живые носители того, что ныне принято считать национальными культурными кодами. В Японии и Южной Корее это мастера, носители традиционных искусств, в Австралии, имеющей не очень долгую и значимую культурную историю, это просто сотня проявивших какие-то особые качества людей, выбранных народным голосованием. Совершенно не вижу, почему бы не считать национальными живыми сокровищами людей, носителей русской культуры, которые не только своим присутствием обогащают российскую культуру, но и задают мировые стандарты своей деятельностью. Можно ли удачей считать попадание в список таких живых сокровищ? Большей или сопоставимой со сколачиванием капитала в десятки или сотни миллионов? Сейчас будем разбираться.
Как-то уже покойный Аркадий Свидерский (1937-2003), которого можно считать Микки Рурком советского кино, общий друг Владимира Высоцкого и моего отца, Владимира Котляра, сказал одну интересную вещь. Он, родившийся и живший на Каретном Ряду, однокашник Высоцкого, по базовой специальности был санитарным врачом, как и мой отец, с которым они работали вместе в санэпидстанции Кунцевского района. Это был 1971-1974 годы. Отец дополнительно подвизался на ниве философии у Александра Александровича Зиновьева, а Свидерский философию считал ненужным мозгодёрством и снимался в рекламе Внешторга как модель, рекламируя советский алкоголь, и получал всякие второстепенные роли в кино. И вот они с отцом решили перейти в Министерство гражданской авиации (МинГА), где отцу предложили должность начальника отдела по охране природы. Ребятам было лет по тридцать с небольшим, он вели феноменальный для советского социалистического общества богемно-аристократический образ жизни, это было дорого, денег не хватало. Иногда им даже приходилось ездит на Севера, на заработки, чтоб привезти за полтора месяца адского труда пару-тройку тысяч рублей. Официальные зарплаты в начале 1970-х годов у родителей были такие: мой отец в санэпидстанции получал около 170 рублей в месяц, имея полторы ставки, а мама, работая в 71-ой больнице в Кунцеве получала, вместе с ночными дежурствами, примерно столько же или даже поболее. В принципе, для средней советской семьи из трёх человек начала семидесятых это было выше крыши, но родители тратили в два-три раза больше, потому что… так им надо было. Мои богатые деды и бабки этот образ жизни не приветствовали и приходилось моим родителям зарабатывать честным трудом на весьма недешёвую светскую жизнь. В МинГА зарплата была в два раза больше. И вот он засомневался, что они пройдут фильтры, особенно отец с его происхождением. На что Аркадий сказал: “Старик! Ты что? Нас обязательно возьмут, а знаешь почему? Потому что мы создаем и задаём уровень любой организации!” Отца взяли, а Аркадий потом полностью сосредоточился на кино.
Я был ещё маленький, когда Свидерский это сказал, но эти слова мне запали в душу. Задать уровень! Что может быть круче? И чем старше я становился, тем сильнее эти слова, как пепел Клааса, стучали мне в сердце, и тем сильнее моя душа, как душа Катлины, горела и просилась наружу. Чтобы задавать уровень. И тем внимательнее я присматривался к людям, оценивая их по этому критерию: задают ли они какой-либо уровень? Или это обычные, ординарные люди, плетутся как все, в толпе, ничего выдающегося. Про которых Высоцкий пел: “И жил как не жил”…
Мне на жизненном пути попадались выдающиеся люди, исключительные. Но вот удел задавать уровень выпадает далеко не каждому даже исключительному человеку. Это редкость. Чтобы задать уровень, нужно либо быть первопроходцем в своём деле, либо что-то такое сделать, чтобы поднять своё дело к новым стандартам для всей избранной отрасли, чтобы результат усилий или деятельности человека стал новым эталоном профессиональной деятельности. Для этого мало что-то изобрести и/или внедрить. Люди, которые задают уровень, это люди-рубежи: вот так было до имярек, а вот он потрудился, взял новый рубеж в своём деле, и стало теперь стандартом делать вот так, как задал новый уровень.
Огромная глупость, тупая профанация, определять таких людей голосованием. Например, народу показалось бы разумным и обоснованным проголосовать, кто лучший писатель – Виктор Пелевин или Владимир Сорокин. Но их нельзя вносить в такой список национальных живых сокровищ, потому что они не задали новых стандартов, новых эталонов литературы, ни русской, ни мировой. А народ что понимает? У народа и Михаил Зощенко, и Михаил Булгаков, и Андрей Платонов, и Валентин Распутин, и Василий Шукшин, и Захар Прилепин, и Александр Цыпкин, и Борис Акунин, и Полякова с Марининой проходят по категории “писатели”. Как сказал дворник Остапу Бендеру: “Кому и кобыла невеста!”
То же самое и было бы с кинематографом. Скажем, голосовать, кто из режиссёров, был бы, скажем, национальным достоянием – Эльдар Рязанов или Владимир Меньшов? И по каким бы критериям судили бы? Сравнивая две набивших оскомину киноподелки, “Иронию судьбы” с “Москва слезам не верит”? К этим фильмам просто привыкли, но, если вдуматься в суть, они страшные, они чудовищные, про жуткую матрицу судеб советских женщин, они же бывшие простые русские бабы. В обоих фильмах показано, что даже образованная и обеспеченная советская женщина (русская баба) своей этой
