…Несколько южнее Тобольска в защищённых садах растут здесь яблони, груши и вишни, как показали это удавшиеся опыты г. Холмогорова[147], с успехом занимавшегося ввозом фруктовых деревьев.
…Охотно бы я посетил «на высоком берегу лежащую» могилу высокозаслуженного Стеллера[148], о которой упоминает Паллас[149] в своих «Путешествиях». Однако, никто не смог указать мне её места. 12 октября выехали в Пермскую губернию, оставив графа в Тюмени…[150]
Авторы дневников не назвали имя пионера тюменского садоводства, но с большой долей вероятности этим «селекционером» мог быть и Филимон Степанович, упоминание о большом загородном саде которого мы ещё встретим ниже. Поспешим, однако, к заботам тюменских кожевенников.
Ожидаемая в обществе и разразившаяся русско-турецкая война 1877–78 годов, помимо прочего, резко подстегнула спрос на все виды кожевенного товара для армии: от обуви — до военной амуниции, кавалерийской и обозной упряжи. Срочно строились новые кожевенные заводы. Если в 1871 году их количество в империи составляло 3065 при численности рабочих в 14 000 человек, то в 1880–3565 с 20 689 рабочими. По окончании войны ситуация изменилась в противоположную сторону с одновременным укрупнением предприятий. К 1890 году количество заводов сократилось до 2300 с 21 511 рабочими[151].
Интендантские службы армии щедро оплачивали поставки, и купцы, как и во все века, обогащались на войне. Не был исключением и Ф. С. Колмогоров. Но жажда наживы, как нам кажется, не была всё же главным его качеством. Нужды и беды города не оставляли его равнодушным. Став 5 апреля 1877 года директором городского Общественного банка, он на целых 13 лет свяжет себя с деятельностью этого учреждения, в разные периоды будет членом ряда комиссий — поверочной (годовых отчётов), учётной и членом учётного комитета. Забегая вперёд, добавим, что в январе 1890 года тюменское городское общество по случаю 25-летия банка объявит благодарность её неутомимому деятелю, подтверждённую письмом городского головы от 23 апреля 1890 года.
11 мая 1877 года мы встречаем имя купца Колмогорова среди членов Временного городского комитета по наводнению. А в октябре этого же года он избирается на трёхлетие и председателем Сиротского суда[152].
Первая тюменская газета «Сибирский листок объявлений»[153], издававшаяся К. Н. Высоцким весь 1879 год, поместила на своих страницах сведения по 15 самым крупным из 57 кожевенных заводов, находящихся только в заречной части города. При выработке ими до 500 000 кож в год на долю завода 1-й гильдии купца Ф. С. Колмогорова, названного газетой главным кожевенным заводчиком, приходилось 100 000 или 20 % их общего объёма! Вот она — элита «кожевенного царства» Зареки:[154]
№ п/п Заводы Выработка кож в год
1. Колмогорова А. Ф. 100 000
2. Решетниковых девиц 50 000
3. Решетникова И. Е. 50 000
4. Кузнецова М. Б. 30 000
5. Кучкова И. С. 30 000
6. Новиковой Авд. Е. 50 000
7. Кочневых братьев 25 000
8. Решетниковой А. С. 20 000
9. Решетниковых братьев 20 000
10. Гребенщикова А. Г. 15 000
11. Васильева В. Е. 10 000
12. Обласова И. А. 10 000
13. Лаврентьевых 10 000
14. Лазарева П. Г. 10 000
15. Решетниковой А. И. 10 000
Третья золотая медаль «За усердие», теперь уже на Владимирской (ордена Св. Владимира) ленте, пожалованная Филимону Степановичу 20 февраля 1880 года, прибавляется к его предыдущим наградам. 1880-е годы стали вершиной профессиональной карьеры мастера.
Гимном Зареке мог бы служить «крик души» анонимного автора в столичной газете Н. Ядринцева[155] тех лет:
…В Заречье одубиной пропахло всё; вещи в домах, скот, собаки, деревья, цветы и даже жители здесь имели свой собственный запах. Жизнь кожи стала жизнью Тюмени. Распластанная и распяленная она должна была войти в герб города. Проявления тюменских ощущений, радостей, страданий и наслаждений — кожевенные. История Тюмени — история кожевенного завода. Богатство её — содранная кожа. Бедность — ободранная кожа. Честь здесь — кожевенная, слава — кожаная. Мыслит и дышит человек здесь кожей, боится только за кожу. И в Тюмени, надо заметить, славная толстая кожа…
Бурное развитие промышленности заставляло дальновидных заводчиков укрупнять производства, внедрять эффективные технологии, сокращающие затраты труда и сроки выделки кож. Кожевенное искусство всё увереннее сближалось с химическим производством.
После Лондонской выставки 1862 года на варшавских заводах, московских — братьев Бахрушиных и П. Я. Шувалова — рождается ускоренная золка сернистым натрием. Дубление голья всё больше производится «в соках», то есть в различного вида экстрактах, в которых концентрация дубильных веществ в 3 и более раз превышала ивовую кору. Из процесса обеззоливания исключается шакшевание, заменяемое бучением «в киселях». При этом многократная ручная переборка шкур происходит во вращающихся барабанах, приводимых в движение уже не лошадьми, а паровыми установками. Сильную золку известью и шадриком заменяют паровой обработкой шкур в штабелях и швиц-камерах. На европейских промышленных выставках экспонируются образцы прессованной (из отходов производства) и даже искусственной кож (дерматин).
Появляются станки для прессовки, вытяжки, строгания, мятья, прокатки кожевенного товара, отжима сока из дубильного корья. Рождается технология «двойных кож», не уступающих по носке соковым подошвам. В крашении широко внедряются анилиновые красители.
Филимон Степанович всё больше задумывается над постройкой заводской котельной с паровой установкой. И это ему удаётся. К 1902 году его кожевенное предприятие станет самым крупным (200 рабочих) и единственным паровым не только в Тобольской губернии, но и во всей Западной Сибири[156]. Для сравнения, Механический, судостроительный, чугунно- и медно-литейный завод «Курбатов и Игнатов» в Ялуторовской волости Тюменского уезда к этому же времени будет насчитывать — 204 рабочих!
Незаконнорожденный сын Григорий
Молодой студент и будущий отец Александр Колмогоров быстро сдружился со всеми детьми Надежды Александровны, хорошо помня свою тоску по семейной ласке в период гимназического обучения в Казани. Сложнее обстояло дело с материальным обеспечением, зависимым от крутого нравом и прижимистого тятеньки.
