Незаконнорожденный сын Григорий
Молодой студент и будущий отец Александр Колмогоров быстро сдружился со всеми детьми Надежды Александровны, хорошо помня свою тоску по семейной ласке в период гимназического обучения в Казани. Сложнее обстояло дело с материальным обеспечением, зависимым от крутого нравом и прижимистого тятеньки.
Но и здесь нашёлся выход. Воистину «желание — это тысяча способов». Помогла солидарность старших братьев[157] и совместное обращение к московскому купцу-земляку Н. М. Чукмалдину. Войдя в положение, «благодетель» нашёл способы и возможности увеличения родительского содержания студентов-земляков в пользу «пострадавшего от любви» Александра (влюбился «без ума», с умом бы воздержался!).
Братья регулярно стали бывать в гостеприимной квартире купца в доме художественного музея на Мясницкой улице, затем на Малой Лубянке в доме княгини Гагариной, где Александр однажды представил Николаю Марьтемьяновичу, раньше, чем собственным родителям, свою невенчанную жену.
В первый месяц весны 1878 года у А. Ф. Колмогорова родился единственный в его жизни ребёнок, нареченный по имени старшего брата — Григорием. В метрической книге церкви во имя иконы Богоматери Неопалимая Купина (в Новой Конюшенной слободе близ Девичьего поля) в статье о родившихся за 1878 год под № 4 имеется запись: «11 марта у временно проживающей в доме г-на Шереметевского бывшей жены отставного подполковника Лухманова Надежды Александровны (урождённой Байковой) незаконнорожденный сын Григорий (крещён 15-го). Восприемники — губернский секретарь Николай Игнатьевич Страхов и рязанская мещанка Хиония Егоровна Крутицкая»[158]. Оставим на совести двух дядьёв младенца причину, по которой ни один из них не стал его крёстным отцом.
Специально для новорожденного Александром Филимоновичем была снята дача в Петровско-Разумовском и нанята кормилица.
Действительные студенты Колмогоровы
1881 год ожидался 57-летним суровым кожевенником с особыми надеждами. В одиночку создававший и все эти годы управлявший крупнейшим производством, он давно отвык от собственных сыновей, с 1866 года учившихся в казанских гимназиях, а затем в Московском университете.
Два года назад канули в Лету его радужные надежды на преемника дела всей его жизни. Младший Александр, первым окончивший в 1879 году курс физико-математического факультета, по существующему положению и запросу ректора был исключён из купеческого сословия Тюмени для получения звания «Действительного студента» и права на 12-й классный чин губернского секретаря. Подобная процедура коснулась в дальнейшем и двух его братьев. Это было неожиданным и болезненным ударом для Филимона.
Не решился Александр представить отцу и всей патриархально-набожной родне свою невенчанную жену с её дочерью и незаконнорожденным сыном. Опозорить семью, идя на неслыханное в Тюмени дело — безбрачную семейную жизнь! Не быть принятым ни в одном доме! Для 21-летнего вчерашнего студента это оказалось выше сил. Полагаясь на решение его участи отцом, Александр провёл лето 1879 года в военном лагере под Москвой на правах вольноопределяющегося 2-й батареи 1-ой гренадерской Его королевского Высочества принца Карла Прусского артиллерийской бригады, отбывая воинскую повинность младшим фейерверкером.[159]
Немалых дипломатических усилий и красноречия стоили московскому «опекуну» Чукмалдину улаживание отношений между упрямым и влюблённым сыном и негодующераздражённым отцом. В результате компромиссного решения действительный студент уволился в запас с зачислением в ратники ополчения 1-го разряда и решил продолжить образование в престижном институте путей сообщения в С.-Петербурге[160] и как-то «разрешить» свои сердечные дела. А отец согласился ещё 3 года материально содержать «гражданскую семью» младшего сына в столице!
В вагоне поезда, увозившего семейство Александра Филимоновича из Москвы в столицу, находилась и 8-летняя падчерица Мария — кроткая девочка с печальными глазами, тяжело переживавшая разлуку с отцом и братьями.
Старшие сыновья Филимона завершили учёбу в 1881 году и вернулись домой.
26-летний Фёдор, отучившись 5 лет вместо 4-х, закончил юридический факультет с тем же званием и правом на чин, что и брат Александр, и уже 30-го мая выписался из Москвы[161].
24-летний Григорий, выбрав естественное отделение физико-математического факультета, удостоился степени «кандидата прав», позволявшей ему получить свидетельство на звание учителя гимназии и, соответственно, 10-й классный чин «коллежского секретаря». Польщённый отец оценил усердие сына и оплатил ему 40-дневный отдых на Пятигорско-Железноводском курорте[162].
Торопясь на родину, братья даже не стали дожидаться оформления университетских документов и получили их уже дома (по запросам на имя ректора).
Только теперь, на 58 году жизни, начинающий стареть главный кожевенник Тюмени наконец-то заполучил себе в помощники двух довольно рослых и прекрасно образованных сыновей. На очереди были хлопоты по подысканию им соответствующих невест, женитьбе и скорейшему появлению на свет внуков — наследников его не малых капиталов и недвижимости.
Готовя сыновьям подарок, Филимон ещё в конце 1880 года начал хлопоты перед городским и губернским начальством о пожаловании ему (с семейством) потомственного почётного гражданства. Исключение сразу троих наследников из купеческого сословия его огорчило, но не остановило в намерениях. 23 марта прошение, подкреплённое пакетом соответствующих документов, было отправлено в Сенат.
В 1881 году Филимон Степанович по-прежнему в центре общественной жизни города. С 24 марта (по июль 1888 года) он — член попечительного совета недавно открывшегося и самого престижного в городе мужского учебного заведения — Александровского реального училища, где вскоре будет учиться и его первый внук Григорий Александрович. С сентября — добровольный директор Тюменского отделения попечительного о тюрьмах комитета;[163]с ноября — член городской комиссии по улучшению народного труда и местных промыслов.
Часть пятая
(1879–1885 гг.)
Пока Александр Филимонович постигал в С.-Петербурге премудрости железнодорожного дела Надежда Александровна занималась семьёй и частными уроками. В 1880 году в девятом номере столичного журнала «Семья и школа» появился рассказ «Приёмыш», впервые подписанный фамилией Лухманова, ставшей её литературным псевдонимом.
