— А Мария Николаевна говорит, что пение птиц Бог сочинил.
— Бог сотворил пение птиц, потому что Бог все сотворил, но он не сочинил их пение, он дал им горло и голос; так и пение людей — он сотворил человека, дал ему голос, дал ему что нужно, чтобы сделать инструменты, а уж музыку человек сам сочинил.
— А птицы себе ничего не сочинили?
— Нет, милая, сочиняет только человек. Только человек может петь то, что хочет.
— А птицы поют всегда одно и то же?
— Одно и то же и всегда одинаково.
— А ты сперва сказала, что они поют как хотят?
— Ах ты моя умница! Ну как же тебе объяснить? Я сказала, что птицы поют как хотят, это не значит, что они поют по желанию, а это значит — как придется: то начнет, то бросит, то поклюет, то вспорхнет…
— Без порядка?
— Вот именно, без порядка. Только у человека есть порядок.
— А Мария Николаевна говорит, что на земле везде порядок: деревья каждую весну зеленеют, каждую осень листья падают.
— Это порядок из земли, а не на земле — деревья ведь из земли растут.
— Еще Мария Николаевна говорит, что вода всегда вниз течет и никогда не потечет вверх, и она говорит, что это тоже — порядок на земле.
— Нет, это тоже из земли, вода тоже из земли.
— Значит, мама, на земле нет порядка?
— Нет, милая, без человека нет.
— А Мария Николаевна говорит, что у зверей есть порядок, у муравьев, у пчел…
— У зверей тот порядок, который для них Бог установил.
— А у людей?
— Люди сами устанавливают порядок.
— Какой хотят?
— Какой хотят.
— А когда они не хотят?
— Тогда они страдают, тогда им очень трудно жить.
— Без порядка трудно жить?
— Трудно, милая, без порядка никакой радости не может быть.
— Значит, звери не радуются?
— Не так, как мы, и не тому же самому, чему мы радуемся.
— Но когда собаки бегают и играют, они так же радуются, как мы, когда мы бегаем и играем?
— Да, но когда собаки бегают и играют, они не так же радуются, как вы, когда вы ходите и движетесь в музыке.
— Мы ходим в порядке!
— Ну вот. И чем труднее порядок, тем больше радости тому, кто его соблюдает.
— А звери никогда не соблюдают порядка?
— Только когда человек их приучает. Ты видела лошадей в цирке?
— И они радуются?
— Я думаю, потому что они скучают, когда нет представления.
— А мне представление не нравится, когда нет порядка.
— И представление не красиво, когда нет порядка, и музыка не красива, когда нет порядка.
— Значит, без порядка ничего нет красивого?
— Ничего, милая.
— Нет есть, есть!
— Вот как?
— Ты сказала, что на земле нет порядка, а на земле сколько красивого.
— Так это, милая, в природе, а я думала, ты про представления, про музыку.
— Нет, мама, я говорю — на земле. И Мария Николаевна говорит, что много красивого, и она говорит, что это порядок, например цветы с такими ровными, красивыми рисунками…
— Верно, милая, — и цветы, и перышки птиц, и пчелиный сот, и раковины, которые ты так любишь, — все это красиво, и во всем этом порядок, но это такой порядок, который не движется. Понимаешь?
— А представление движется?
— Движется и должно двигаться в порядке. Понимаешь?.. Музыка движется в порядке, и представление тоже должно в порядке двигаться.
— Отчего же музыка движется?
— Милая моя, да в музыке все движется: мои пальцы по фортепиано движутся, струны под молоточками дрожат, а когда дядя на флейте играет, — воздух сквозь дырочки дует, тоже движется. И, наконец, ноты, которые ты слышишь, звуки — ведь они не зараз, а один после другого; значит, тоже движутся. Музыка вся движется.
— И оттого мы под музыку двигаемся?
— Да, чтобы движение было в порядке. В музыке порядок, и он переходит в наше движение, в наше тело. Ты без музыки не сумеешь ведь так все проделать, как с музыкой?
— Это тот порядок, который люди выдумали?
— Они его не выдумали. Это тот же порядок, который во всей вселенной. Они не выдумали, они его нашли.
— Где же?
— В музыке, милая. В том порядке, в котором движутся звуки.
— А отчего, мама, ты говоришь, что на земле только такой порядок, который не движется?
— Есть милая, порядок и в движении, но только это порядок всегда один и тот же, этот порядок никто не выбирал.
— А человек выбирает?
— Человек выбирает, какой хочет, соблюдает, пока хочет, и меняет, когда хочет. Понимаешь?
— Понимаю.
— Ну, теперь поцелуй меня и ступай спать.
— Сейчас, мама, еще немножко… Я хотела спросить… отчего ты говоришь, что на земле порядка нет, а в земле есть?
— Ох, милая, какие ты мне вопросы ставишь. Почему на земле нет порядка, а в земле есть? Потому что порядок из земли.
— А почему же порядок из земли?
— Потому что земля — звезда, такая же звезда, как те, которые ты видишь там.
— А на звездах порядок?
— На звездах не знаю, но в звездах, между звездами — порядок, самый большой порядок, который существует в мире.
— Почему самый большой?
— Потому что всякий порядок можно изменить, а этот нельзя; а если бы самая маленькая перемена произошла в этом порядке, весь мир бы разрушился.
— Но на земле тоже есть такой порядок, который нельзя изменить. Мария Николаевна говорит, что день и ночь никогда не изменятся, и зима и лето тоже.
— Это от звезд, не от земли.
— Мама, это красивее, чем в сказке!
— Потому что это правда.
— Значит, на небе всегда порядок?
— Всегда, милая. Так Бог захотел.
— А на земле человек?
— Что — человек?
— Захотел?
— Ах ты моя умница!
— Но тогда…
— Что — тогда?
— Порядок…
— Что же порядок?
— Между Богом…
— Между Богом и человеком? Так, моя умница. Порядок — это между Богом и человеком.
— Бог захотел порядок…
— Во вселенной, а человек — на земле.
— И когда мы соблюдаем порядок…
— На земле? Тогда вы делаете на земле то, что Бог делает во вселенной.
— И когда мы ходим в порядке под музыку…
— Вы переселяете небесное в земное.
— И когда мы после этого устаем и так хорошо, хорошо засыпаем…
— Тогда звезды ложатся на землю.
— Мама, я спать пойду.
— Иди, моя умница, иди, моя милая, — звезды с тобой.
Москва,
20 октября 1911
Что сладко мне помнить, так это чудное место, где я родился.
Князю Петру Петровичу Волконскому
— Так много в Фалле этого цветка, в бенкендорфском Фалле?
