написал несколько писем, проставив даты заранее: их должны были отправить после побега. Главную роль в подготовке побега Боса сыграл боготворивший его племянник Сисир (бенг. Шишир, 1920–2000), сын Сарата и отец историка Сугаты Боса.
Ночью 17 января 1941 г. отрастивший бороду Бос переоделся в мусульманское платье и покинул дом брата в автомобиле, за рулём которого сидел Сисир. Свет в его спальне оставили горсть ещё час. Сисир привёз дядю в местечко Барари, в дом своего брата Асокс. В присутствии слуг Сисир «познакомил» Асокс с «Мухаммадом Зия — уд — дином», представив его как страхового агента из Джабалпура (Центральные провинции и Берар). Вскоре Боса вывезли в соседнюю с Бенгалией провинцию Бихар и Орисса, и только там он сел в поезд на Дели.
По прибытии 19 января в Пешавар Боса встретил руководитель отделения Форвард — блока в Северо — Западной пограничной провинции Миан Акбар — шах. В Пешаваре «страховой агент» перевоплотился в каменщика — пуштуна, или патана, как называют этот афганский народ в Индии. При этом Бос прикинулся глухонемым, так как языка пушту не знал. Тут же его ждал Бхагат Рам Тальвар, который должен был сопровождать его в Кабул в роли племянника под мусульманским именем Рахмат — хана.
26 января 1941 г. Бос и его провожатый выехали из Пешавара на машине. Высаженные недалеко от границы с Афганистаном, они пересекли её благополучно. Узнав, что миновал границу, Бос символически топнул ногой и воскликнул: «Я бью Георга VI и плюю в лицо вице — королю!» Путешествие беглецы совершали где пешком, а где автостопом на гружённых чаем грузовиках. По легенде Рахмат — хан сопровождал больного дядю в паломничестве к мусульманской святыне. Общественным транспортом беглецы не пользовались, опасаясь чиновников и осведомителей афганского правительства. 27 января они въехали на тонге (телеге) в Кабул.
Между тем в Калькутте племянница и племянники съедали подаваемую затворнику пищу, чтобы сохранять впечатление, будто он в доме. Бос просил подержать его исчезновение в секрете четыре — пять дней. На 27 января было намечено заседание суда в связи с одним из обвинений в адрес Боса, и заговорщики сочли за лучшее до этого срока сами заявить о его исчезновении.
26 января в доме Сарата был разыгран спектакль: пища была оставлена несъеденной, и повар поднял тревогу. Два обеспокоенных сына Сарата кинулись к отцу: дядя исчез! От матери Боса Прабхабати план побега скрыли, поэтому для неё исчезновение было неожиданным. Сисира спешно отправили искать дядю — на том же автомобиле, на котором он его вывез. Вместе с отцом Сисир раздувал слух, что Бос скрылся на юг, в направлении Пондишери, с целью присоединиться к другу Дилипу Кумару Рою в ашраме Ауробиндо Гхоша. Версию придумали довольно правдоподобную. Её же Сарат передал Ганди, когда тот удивлённо телеграфировал ему, прося сообщить правду.
Полиция видела, что Прабхабати действительно безутешна. Правда, заместитель комиссара специального отдела засомневался, что причина исчезновения Боса — неожиданное религиозное рвение. Однако маршрут побега оставался нераскрытым. Губернатор Бенгалии осмелился предположить, что отъезд из Индии закоренелого врага британцев не так уж плох. Однако вице — король считал, что побег показал некомпетентность властей и что если Бос столь легко скрылся, то столь же легко может вернуться, чтобы вредить.
Однако побег проходил гладко лишь до Кабула, поскольку там индийского политика никто не ждал. Провожатый Тальвар оказался в незавидном положении: в афганской столице до этого не бывал, язык дари знал плохо и не представлял себе как завязать контакт с представителями СССР. Они с Босом остановились в сераи [178] у Лахорских ворот и три дня провели у ограды советского посольства. Каждый раз, когда оттуда кто — то выходил, беглецы пытались установить контакт, но безуспешно. Возникла возможность поговорить с самим послом (1937–1943) Константином Александровичем Михайловым: когда его машина застряла в снегу, Тальвар подошёл и заявил, что с ним лидер ИНК Бос, который ищет убежища в Советском Союзе. Однако посол глянул на них подозрительно, вообразил, что это британский заговор с целью поссорить СССР с Афганистаном, и уехал.
Тогда Бос отправился в посольство Германии: ведь именно она находилась в состоянии войны с Британией и именно у неё (и у Италии) были военнопленные индийцы. Немецкий посол в Афганистане (1937–1945) Ганс Пильгер связался с советским коллегой, но тот поделился подозрениями. Между тем жить в сераи беглецам делалось всё опаснее. Туда зачастил соглядатай полиции, подозревавший их в шпионаже или контрабанде. К счастью для них, соглядатай не брезговал вымогательством, и от него удалось откупиться. А вскоре индийцы перебрались в дом соотечественника — коммуниста Уттамчанда Малхотры.
Наконец 22 февраля 1941 г. неопределенность кончилась: Боса пригласили в посольство Италии и предложили помочь с переездом в Европу. На встрече с послом (1936–1944) Пьетро Куарони, с которым Бос виделся до этого в Риме и Индии, он объяснил, что по образцу правительств в изгнании в Лондоне собирается учредить в Европе «правительство свободной Индии», открыть радиовещание на Индию и постараться вызвать в ней революцию, пользуясь помощью держав «оси» в виде займов. Куарони отослал в Рим благоприятный отзыв, считая, что Босу надо содействовать. Германия и Италия просили СССР пропустить Боса через свою территорию в Центральную Европу и даже назвали его путешествие «столь же важным, как пересечение Германии Лениным по пути в Россию с помощью немецкого правительства» [179]. Неслучайно, что выбраться из Афганистана Босу активнее всех помогли итальянцы: довоенные встречи с дуче не прошли даром.
Хотя в 1930‑е гг. Боса в СССР не пускали, а на полях одного коминтерновского отчёта о нём кто — то пометил «Подозрительная личность» [180], в Советском Союзе, похоже, начинали понимать, что конгрессист, который критикует с левых позиций самого Ганди, может пригодиться. Ведь при Сталине на Ганди смотрели совсем не так, как начиная с Н. С. Хрущёва, и делали акцент на его соглашательстве с колониальными властями. Если авторы книги о Ганди 1969 г. индологи Э. Н. Комаров и А. Д. Литман писали о его «пламенном патриотизме, демократизме и гуманизме» [181], то в сборнике о Востоке 1934 г., например, о «соляном походе» Махатмы сказано так: «Старый предатель стремится завести революцию в соляные болота, чтобы утопить её в котелке соляного раствора» [182].
К этому времени британцы научились расшифровывать телеграммы итальянского и японского посольств в Кабуле. Из итальянской телеграммы, а может, от одного из своих агентов в афганской столице они узнали, что индийский политик — беглец находится здесь. Британский посол в Кабуле (1935–1941) сэр Уильям Фрейзер — Тайтлер запросил
