Нам известно, что в свои первые годы в Лондоне Шекспир усердно учился, меньше у любителей Сенеки, больше у магистров искусства Оксфорда и Кембриджа, которые поставляли пропитанный потом материал для профессиональных театров. То, что было хобби для драматургов Судебных Инн, чьей первейшей обязанностью было изучение закона и блеска придворной жизни, было способом зарабатывать на жизнь для тех выпускников учебных заведений, которые не имели склонности ни к церкви, ни к судебной скамье и презирали искусство педагога. До того как отец Елизаветы распустил монастыри, монастырская и монашеская библиотека была готова принять ученого, не имевшего ни пенса в кармане, но теперь этот ученый, не имевший ни пенса, жил как хотел. Такие молодые люди, как Грин, Нэш, Пил и Кид, умели писать только скандальные памфлеты и пробовали свои силы в драме (если им, конечно, не взбредало на ум заняться шпионажем, подобно Марло, и закончить дни с кинжалом во лбу. Но Марло пришлось также писать пьесы). В то время это была достаточно тяжелая жизнь для человека, не имевшего ученой степени, подобно выходцу из Стратфорда, появившемуся на сцене и писавшему лучше самых лучших. Мы впервые встречаем имя Шекспира-драматурга в глумливой пародии, дымящейся горечью, завистью и негодованием.
Возблагодарим Господа за существование Филиппа Хенслоу. Не в пример многим людям, знавшим его лично, так как близко познакомиться с ним означало, главным образом, одалживать у него деньги. Типичный елизаветинский предприниматель скромного масштаба, он владел мастерскими по изготовлению крахмала, несколькими публичными домами, конторой ростовщика и театром. О его рождении и происхождении ничего неизвестно, кроме того, что его семья, должно быть, приехала из Хаунзлоу. Известно, что он умер в 1616 году, в том же, что и Шекспир. Всю жизнь он стремился заработать как можно больше денег и слыть человеком набожным, или, как некоторые сказали бы, ханжой. Содержание борделей наряду с восклицаниями вроде «Иисусе!» в его расчетных книгах могло бы поразить многих, кто не знает елизаветинцев, или англичан, в таком, как бы выразиться помягче, несовместимом деле. Но мы благодарим Господа за то, что он вел расчетные книги, пусть даже со всякого рода религиозными приписками. После изучения ранних лет жизни Шекспира, выслушивания посмертных сплетен и соединения сомнительных фактов, какое облегчение вступить в область театральной статистики: знать наверняка, что для обновления театра «Роза» в 1592 году Хенслоу купил две дюжины обточенных балясин лестницы за 2 1/4, и еще две дюжины со скидкой в фартинг, и что новый флагшток, развевающийся по ветру, с нарисованной на нем розой, стоил двенадцать шиллингов.
В новом 1592 году, когда Уилл Шекспир приближался к своему двадцативосьмилетию, в Лондоне было три здания театра. Возможно, моим замечанием, что новый, гордый своими победами Лондон являлся потенциальной публикой для Шекспира, я создал впечатление, что правители города с такой же любовью относились к театру, как их сограждане. Это неправда. Отцы Сити не доверяли театрам: они способствовали распространению чумы, там собирались всякого рода неуправляемые элементы, осмеивалась религия (игра, своего рода ложь, уже без того была огромным грехом) и мог быть нанесен ущерб общему облику столицы. Более того, театры часто рассматривали всего лишь как один из видов развлекательного комплекса — как в Парижском саду — наряду с травлей быков, медведей и горилл, чтобы пощекотать нервы, поднять шум и, главным образом, причинить ущерб достоинству высокомерного места торговли. Так что три театра Лондона находились за пределами города, в так называемом районе «вольностей»: «Театр» и «Куртина», оба к северу, в Шордиче, а «Роза» в Саутуорке, к югу от Темзы, неподалеку от Лондонского моста.
«Роза», с новой кровлей, заново оштукатуренная, перекрашенная, очищенная от ржавчины за общую сумму 100 фунтов, в феврале 1592 года была готова принять «слуг лорда Стренджа». Это была разношерстная труппа, которую часто вызывали, чтобы играть при дворе (четыре раза на последнее Рождество, дважды в этом году на Масленицу), и руководителем ее был самый искусный актер того времени — Эдуард Аллен. 19 февраля труппа открыла сезон комедией Роберта Грина — «Монах Бэкон и монах Банги». Театр был полон наполовину. Затем последовали анонимные пьесы: «Мьюли Мьюлоко», «Испанская комедия дона Горацио», «Сэр Джон Мандевилл» и «Гарри из Корнуэла». Была также трагедия Грина — «Orlando Furioso» («Неистовый Роландо»), Ни одна из них не сделала полного сбора, к несомненному неудовольствию Хенслоу. Но 26 февраля, в субботу, театр был набит битком на пьесе Кристофера Марло «Мальтийский еврей». В следующую пятницу, 3 марта, была представлена историческая пьеса, которая принесла самую высокую выручку за весь сезон. Она называлась «Генрих VI», и мы знаем, хотя публике это было неизвестно, что ее автором был Уильям Шекспир.
Эти голые факты как выписка из справочника. Шекспир присоединился к лучшей актерской труппе того времени между 1587-м и 1592 годом. Он покинул «слуг ее величества королевы», если какое-то время входил в эту труппу, вместе с Уиллом Кемпом, который стал теперь главным клоуном в труппе лорда Стренджа. Тарлтон умер, труппа «слуг ее величества королевы» находилась в упадке, будущее скорее принадлежало высокориторическому искусству, чем импровизациям, дурачествам и похотливым шуткам. Шекспир не только писал пьесы для труппы лорда Стренджа, он также играл, хотя, возможно, исполнял только роли глашатая, или четвертого дворянина, или пятого убийцы. Появлению «Генриха VI», новинки в марте 1592 года, должны были предшествовать сочинения самого разного рода: уходившие из репертуара пьесы заменяли другими, воодушевляя старую труппу свежими животрепещущими, отзывами, подбрасывая ей новые риторические монологи, чтобы переполнялись чувствами легкие звездного исполнителя. Но «Генрих VI» показал публике «Розы», что появился новый человек, который был так же хорош, как Марло, и лучше, чем Грин; показал Аллену, что у него есть собственный создатель пьес, который способен охватить весь драматический диапазон; показал Хенслоу, что можно зарабатывать деньги на не имеющем ученой степени пришельце из Стратфорда.
Искусное объединение профессионализма с лукавым расчетом характерно для этой пьесы. Насколько такая комбинация вдохнула жизнь в «Генриха VI», можно оценить, если вспомнить о двух обстоятельствах: в какое время жил Шекспир и в каком состоянии находилась в те годы драма. «Генрих VI» — история далекого прошлого, но она рассказана так, что события, происходящие в ней, кажутся относящимися к 1590-м годам. Речь идет о враждующих группировках, которые раздирали Англию после смерти Генриха V, и о восхождении на трон юного короля, что привело к развязыванию войн между Розами. В пьесе также говорится о восстании Франции против английских правителей, коронации дофина в Реймском кафедральном соборе, необыкновенном военном успехе Жанны д’Арк, или La Pucelle. Героем исторической хроники является сэр Джон Толбот, который обращает в бегство войско Жанны, но умирает, когда Сомерсет и Йорк, которые не доверяют друг другу, отказываются объединиться и предоставить ему поддержку. Толбот — подлинный патриот, стоящий над эгоистичными группировками Алой и Белой розы, и его речи, хотя они не лишены остроумных каламбуров, от которых Уиллу никогда не удавалось избавиться, предвосхищают огнедышащее красноречие короля, которому, хоть он и умер в начале этой пьесы, предстоит вернуться к жизни позднее, в пьесе, целиком посвященной ему:
