Хотя некоторые формы разногласий между Кубой и США были неизбежны, с самого начала конфликт разгорелся из-за взаимной подозрительности и непонимания. Первоначальная симпатия к Революции среди широких кругов американцев постепенно уступила место тревоге при виде судов и казней приближенного к Батисте персонала, подвергнутого пыткам и казненного, начавшимся вскоре после победы. Судебные разбирательства, в которых Кастро иногда участвовал в роли главного обвинителя, были скорее формальными версиями революционной справедливости, измеряемой жертвами крестьянских семей во время партизанской кампании. Американские стандарты правосудия вряд ли могли бы применяться в стране, которая многие годы страдала от жестокой диктатуры. Подобно этому, явилась приостановка Кастро выборов на время его визита в Соединенные Штаты в апреле; лишь некоторые из американцев могли охватить масштабы, в каких парламентарная демократия на Кубе была дискредитирована коррупцией политиков прошлого с молчаливого согласия правительства США. Закон о земельной реформе в мае, военное и торговое соглашение, заключенное между Кубой и Советским Союзом в феврале следующего года, только усилили опасения администрации США, что Куба становится коммунистическим островом.
Следует также вспомнить, что из-за своей стратегической позиции и исторических связей с Соединенными Штатами Куба считалась многими поколениями американских политиков частью обороны южного фланга США и ценным ключом к контролю за карибскими флотильными проходами в Панамский канал и из него. К традиционной чувствительности касательно безопасности своих тылов добавилась навязчивая идея времен «холодной войны», об угрозе подчинения коммунистам национально-освободительных движений на Кубе и в других частях «третьего мира».
Когда французское торговое судно, перевозившее оружие, взорвалось, стоя на якоре в Гаване в марте 1960 года, что привело к жертвам, среди кубинцев возникли подозрения, что США помогают контрреволюционерам захватить власть. На последующих за инцидентом массовых собраниях Кастро предупредил об опасности вторжения врагов кубинской Революции, впервые провозгласив известный лозунг «Патриа о Муэрте, Венсеремос!». На самом деле меньше чем через две недели администрация США под руководством Эйзенхауэра секретно дала указание ЦРУ сформировать полувоенные войска для акции против кубинского правительства[83]. Устный спор между двумя странами перерос в ряд мер и противодействий. Когда кубинское правительство национализировало у иностранных собственников заводы по очистке бензина в конце июня после их отказа обрабатывать сырую нефть, купленную у Советского Союза, правительство США отменило кубинскую квоту на сахар. Кубинцы ответили захватом крупнейших американских компаний, действующих на острове. Со стороны США последовал запрет на торговлю с Кубой. И, наконец, в октябре Куба национализировала не только все оставшиеся предприятия, но также крупные фирмы кубинских собственников.
Динамика развития американо-кубинского конфликта заставила революционное правительство ускорить процесс политической и экономической централизации. Кастро правильно рассуждал о том, что неясно вырисовывающаяся конфронтация с Соединенными Штатами позволит быстро выполнить то, что в действительности являлось более долгосрочной стратегией. Много лет спустя его собственная оценка событий 1960–1961 годов выглядит убедительно: «Мы, шаг за шагом, проводили нашу программу. Все эти агрессии ускорили революционный процесс. Были ли они причиной? Нет, это было бы ошибочно. На Кубе мы собирались построить социализм в самой дисциплинированной манере в пределах разумного срока, с наименьшим количеством травм и проблем, по агрессия империализма ускорила революционный процесс»[84].
Кризис поляризовал кубинское общество. С середины 1960 года первая волна эмигрантов покинула Кубу для проживания в изгнании в Соединенных Штатах. Пока это, в большей степени, были выходцы из кубинской деловой и профессиональной элиты, их отъезд устранял потенциальный источник оппозиции новому режиму и ускорил, таким образом, процесс политической централизации.
Наконец, в апреле 1961 года долгожданные отряды интервентов, составленные из кубинских изгнанников, отплыли из Никарагуа вместе с эскортом американского военно-морского флота. Новый американский президент Джон Ф. Кеннеди одобрил план вторжения, разработанный ушедшей администрацией, но запретил использовать силы США в сражении. Высадка происходила в двух местах, одно из которых называется Плайя Хирон, находящееся в Заливе Свиней, отдаленной болотистой местности в южном Матансасс. По иронии, Кастро исследовал вдоль и поперек эту местность, разрабатывая план осушения болот. Вторжению предшествовала воздушная атака американских бомбардировщиков, укомплектованных сильными кубинскими пилотами, на военно-воздушные силы острова. Однако они потерпели неудачу в попытке отстранения от акции крошечной кубинской военно-воздушной армии. Событие оказалось роковым для захватчиков. Без разрешения на продолжение воздушных ударов силы интервентов не имели поддержки с воздуха и были обеспокоены действиями кубинцев: два грузовых судна затонули, судно, управляемое ЦРУ, потерпело крушение, а остаток эскадры спасся бегством, оставив 1300 человек, сидевших на мели на обоих побережьях. Под энергичным и эффективным руководством Кастро кубинские войска быстро продвигались к месту действия. Фотография того времени изображает его, прыгающего с танка, в военной зоне. После двух дней жестокой борьбы, во время которых вновь разрешенные воздушные удары нанесли тяжелые потери кубинскому народному ополчению, интервенты были разбиты.
Победа на Плайя Хирон праздновалась в атмосфере национальной эйфории, как будто Соединенные Штаты, наконец, получили причитающееся км после века вмешательства в дела Кубы. Престиж Кастро среди населения никогда не был таким высоким. Незадолго до вторжения, во время развернувшегося кризиса, Кастро окончательно убедился в поддержке масс, чтобы впервые объявить, что Революция была социалистической революцией. В том же году позже он заявил rio телевидению, что он — марксист и что кубинская Революция будет следовать марксистско-ленинской программе. Слова из известной песни, сочиненной после Плайя Хирон, «Куба Си, Янки Ноу» показывали, как коллективная вера в Кастро, казалось, отвергла остатки старой идеологии. Подразумевалось, что если Кастро брал на себя ответственность, не имело значения, в каком направлении идет Революция: «Си лас косас де Фидель сон косас де буен марксиста ке ме понган эн ла листа ке естой де аквердо кон эль». (Если Фидель «заботится» о тех, кто являются хорошими марксистами, запишите меня в список, так как я согласен с ним.)
