В конце 1928 года Одзаки был послан специальным корреспондентом газеты «Осака Асахи» по Китаю. Отправился он сюда с женой Эйко и дочерью Йоко, обосновался в Шанхае. Семья занимала крошечную квартиру. «Тогда я был еще молод и с величайшим уважением прислушивался в Шанхае к разговорам о китайской революции, – скажет он позже. – Шанхай был для меня своего рода ретортой всей революции. Тут было видно как на ладони, к чему ведет превращение Китая в колонию и полуколонию. Здесь можно было достать самую разнообразную литературу левого направления, и это было прекрасно. У меня создавалось ощущение, будто перед моими глазами раскрывается реальная картина мирового революционного процесса».
Шанхай был наводнен иностранцами. Так называемый «международный сеттльмент» тянулся по берегу Хуанпу почти на десять километров. Западную часть Шанхая занимала французская концессия. Здесь, на широких проспектах, под сенью платанов прятались французские банки. Американский капитал обосновался на шумном Нанкинлу, мало чем отличающемся от больших торговых улиц американских городов. Кстати, застройка набережной по Хуанпу была целиком скопирована с нью-йоркских набережных. Шанхай называли городом международного грабежа Китая. Политически здесь главенствовали американцы. По реке сновали десятки белых американских канонерок, на рейде дымили крейсеры, набережная почти всегда была запружена пьяными американскими матросами в белых пикейных шапочках. Американский, английский, французский сеттльменты… Миллион иностранцев. Они осуществляют полное самоуправление, у них свои войска, своя полиция, свой муниципалитет.
Одзаки под впечатлением всего увиденного пишет статьи не только в газету, от которой аккредитован, нои тайно сотрудничает в левом журнале «Литература масс», подписывая свои хлесткие политические памфлеты, разоблачающие японскую военщину в Китае, псевдонимом «Осаки».
Одзаки тридцать лет. Он полон сил, энергичен, предприимчив. Чтобы снабжать свою газету интересным, злободневным материалом, он должен общаться с целым сонмом иностранных журналистов, обмениваться с ними информацией. Таков уж неписаный закон международной газетной братии. Одзаки – тонкий знаток Китая, Японии, Юго-Восточной Азии, великолепно владеет и немецким и английским языками. Вот почему каждый старается завести с ним знакомство.
Перед журналистом Одзаки был живой Китай, и он жадно вбирал в себя новые впечатления. Он внимательно прочитывает все газеты, подвергает прочитанное тщательному анализу и делает свои выводы о политической действительности.
В Шанхае царил белый террор. Англия, Америка, Франция, Япония и Италия стояли за спиной китайской контрреволюции, они спровоцировали гоминдан на открытое массовое уничтожение рабочих и крестьян.
В Шанхае Одзаки познакомился с Лу Синем, который принимал активное участие в помощи жертвам революции. 19 сентября 1930 года Одзаки присутствовал на пятидесятилетнем юбилее великого писателя. Маленький Лу Синь, одетый в шелковый китайский костюм кремового цвета, оживленно беседовал с иностранными гостями, и Одзаки приходилось иногда быть его переводчиком.
Таков был новый помощник Зорге. Как понимал Рихард, Одзаки был последовательным антифашистом, патриотом своей родины. Он твердо считал, что путь внешней экспансии приведет Японию к гибели.
Вскоре они установили, что по многим вопросам сходятся во взглядах. Зорге был искренне рад, что наконец-то встретил человека, который поможет ему глубоко изучить дальневосточные проблемы, Китай, Японию. А так как Одзаки всегда искал единомышленников, то, в свою очередь, был счастлив обрести нового друга, знатока западных проблем. Обладающий большим чувством юмора Одзаки импонировал Рихарду.
Прямой, добродушный, он был лишен той своеобразной утонченности манер, какой славится Восток. Он
был просто человеком без всякой «этнографии», высокообразованным, отрешенным от национальных предрассудков, считающим, что «люди хоть и различаются по обычаям, но природа их одна» и что каждый народ вносит свое в сокровищницу культуры. Он уже давно все взвесил и оценил. Он никогда не смеялся над обычаями, считая их явлением историческим, обусловленным всем ходом развития того или иного народа. Человечество освобождается от обрядности постепенно. Одзаки был добрым семьянином, любил своих кодомо – дочь Йоко и маленькую жену Эйко. Зорге сразу понял, что столкнулся с человеком далеко не заурядным, сложным, обладающим твердым и цельным характером.
Сперва они широко обменивались информацией, а потом почувствовали, что встречаться сделалось потребностью. Если Одзаки поражала эрудиция Рихарда, то Зорге дивился ясности мышления своего японского друга. Одзаки горячо любил Японию и эту любовь пытался привить Рихарду. Любил, поэтому и тревожился за ее судьбу.
Дзайбацу – крупнейшие концерны, господствовавшие в стране, клика милитаристов неуклонно втягивали Японию в большую войну, вынашивали планы нового передела мира и создания обширной японской колониальной империи с включением в нее Китая, всей Юго-Восточной Азии, Советского Дальнего Востока. Они хотели владычествовать в Тихом и Индийском океанах. История Японии была насыщена войнами: японо-китайская война 1894-1895 годов, русско-японская война 1904-1905 годов, интервенция на Советском Дальнем Востоке в 1918 году, стоившая Японии один миллиард иен, интервенция в Китае в 1927-1928 годах, предпринятая генералом Танакой…
Одзаки знал все слабости Японии: узкая, недостаточно развитая экономика, техническая отсталость, нехватка ресурсов, экономическая зависимость от иностранных государств; машиностроение и станкостроение в зачаточном состоянии; полуфеодальные отношения не только в экономике, но и в политической жизни…
К чему, например, может привести столкновение Японии с Советским Союзом? К быстрому краху! Война с Китаем также истощит ее ресурсы. Одзаки не верил в военное счастье своей родины, он считал путь войны для нее гибельным. Конечно, могут быть частные, временные успехи. Но что из того? Конечный результат один: катастрофа, бессмысленная гибель сотен тысяч людей. Ни один народ не имеет права паразитировать за счет другого народа.
В своих статьях Одзаки аргументированно разоблачал политику иностранных держав в Китае. В любых случаях он пророчил Японии поражение, считал экспансионистскую программу дзайбацу и милитаристов безумием.
Впервые Зорге и Одзаки встретились в октябре 1930 года. Тогда Одзаки еще не подозревал, с кем свела его судьба. Зорге представился как «Джонсон». Оба они значились газетчиками, оба были заняты изучением проблем современного Китая. Кроме того, встречаясь с собратом по перу немцем и обмениваясь с ним информацией, Одзаки получал дополнительную практику, разговаривая на немецком. Ум Зорге, его эрудиция, проницательность при анализе международных событий сразу же покорили японца. Позже Одзаки все же стал догадываться кое о чем: во всей деятельности Зорге был некий уклон, сотрудничество в сельскохозяйственной газете, по всей видимости, было лишь прикрытием. Кого представляет этот «Джонсон»? Во всяком случае, он так же люто ненавидит милитаризм, как и сам Одзаки.
