48 тысяч военспецов. Как свидетельствует С. Ю. Рыбас, «в 1918 году в Красной армии 76 процентов командиров были царскими офицерами, а „революционных командиров“ из рабочих, солдат, бывших унтер-офицеров было всего 12,9 процента» [76]. Многие «бывшие» служили революции верой и правдой, однако в рядах рабоче-крестьянской армии оказалось и немало «контрреволюционно настроенного» офицерства. Новая власть это прекрасно понимала.
«Опираясь на институт военных комиссаров, Советская власть успешно использовала старых военных специалистов для строительства Красной армии. В. И. Ленин, обосновывая привлечение военных специалистов в ряды Красной армии, говорил: „Совершенно незачем выкидывать полезных нам специалистов. Но их надо поставить в определенные рамки, предоставляющие пролетариату возможность контролировать их. Им надо поручать работу, но вместе с тем бдительно следить за ними, ставя над ними комиссаров и пресекая их контрреволюционные замыслы“» [77].
Звучит убедительно, красиво и даже с некоей благородной снисходительностью. Правда, конкретные документы эпохи производят совершенно иное впечатление. Тот же Владимир Ильич утверждал в письме «Все на борьбу с Деникиным!», написанном им от имени ЦК РКП(б):
«Нам изменяют и будут изменять сотни и тысячи военспецов, мы будем их вылавливать и расстреливать, но у нас работают систематически и подолгу тысячи и десятки тысяч военспецов, без коих не могла бы создаться та Красная армия, которая выросла из проклятой памяти партизанщины и сумела одержать блестящие победы на востоке» [78].
Это самое «будем их вылавливать и расстреливать» звучит шокирующе, другого слова просто не подобрать! Логика классовой борьбы и гражданской войны вполне понятна, но зачем же в свое время было нашим историкам и литераторам рисовать «икону» «самого человечного человека»? Каждый из великих и кровавых преобразователей России — Иван Грозный, Петр Великий, Иосиф Сталин — имел свою точку зрения на будущее великой державы, свою историческую правду, проводил собственную политику, в том числе и карательную. Ну а спецслужбы — в том виде, в каком они существовали на каждое «царствование», — выполняли «государеву волю», следуя в русле государственной политики, что является их прямой и священной обязанностью. Но если Грозного царя не отделяют от его верных опричников, то в наше сознание достаточно долго внедрялась мысль о «самом человечном» Ленине и — этот термин появился в «перестроечные» времена — о «кровавых чекистах», которые якобы самочинно развязали «красный террор»… Разумеется, что при такой постановке вопроса сложно понимать историю собственного государства. Хотя в русском народе издавна бытовала поговорка: «Жалует царь, да не жалует псарь».
Впрочем, не будем обелять и тех, кто пытался восстановить прежние порядки, возвратить прежнюю власть. Но какую именно власть — монархическое правление, буржуазно-демократическую республику или еще что?! Увы, на тот период все эти формы правления изрядно скомпрометировали себя в глазах подавляющего большинства населения. К тому же многие контрреволюционеры и сами точно не знали, что им нужно: свергнем большевиков, а там и разберемся…
Руководству ВЧК было известно, что Белое движение поддерживается из-за границы, так что разделить «разведки внутренних и внешних врагов пролетарского государства» не представляется возможным. Поэтому еще 9 апреля 1918 года Президиум ВЧК обсуждал вопрос о том, чтобы взять в ведение Всероссийской чрезвычайной комиссии контрразведывательную деятельность в войсках. Была создана специальная группа для проведения подготовительных мероприятий, и к исходу мая в структуре ВЧК сформировано отделение по противодействию германскому шпионажу, которое возглавил левый эсер Я. Г. Блюмкин.
Блюмкин Яков Григорьевич (1900–1929). В июне 1918 года начальник Отделения по борьбе с международным шпионажем Отдела по борьбе с контрреволюцией ВЧК. По заданию ЦК партии левых эсеров принял участие в убийстве германского посла графа Мирбаха с целью сорвать Брестский мир. С 1920 года находился в командировке в Персии по линии НКИД; поступил в Военную академию РККА; воевал на «внутреннем фронте» с повстанцами; с 1923 года — в ИНО (Иностранный отдел) ОГПУ, внешней разведке. В 1929 году арестован «за повторную измену делу пролетарской революции» и расстрелян.
Из показаний Я. Г. Блюмкина:
«Вообще во мне совершенно параллельно уживались чисто деловая преданность тому делу, которое мне было поручено, с моими личными колебаниями между троцкистской оппозицией и партией. Мне кажется, что психологически допустимо, и это является объективным залогом моей искренности, когда я это говорю».
Свою работу чекистская военная контрразведка начала очень даже успешно и результативно. В частности, как официально считается, чекистами были раскрыты и пресечены подготовка антисоветского мятежа начальником Морских сил Балтийского моря капитаном 1-го ранга А. М. Щастным, попытка участников «заговора послов» взбунтовать латышских стрелков в Москве и Петрограде и другие враждебные действия в войсках…
Впрочем, в отношении А. М. Щастного, имя которого нечасто можно найти в сборниках документов по истории как ВЧК, так и Красного флота, существует много вопросов — недаром же он был посмертно реабилитирован в 1995 году. Известно, что Щастный «после Февральской революции 1917 года создал тайную морскую организацию „ОН“, одной из задач которой был террор против Советской власти» [79], однако трудно сказать, насколько реально эта организация действовала. Зато свою преданность Отечеству и лояльность новой власти капитан 1-го ранга доказал сполна: он, по поручению В. И. Ленина, был организатором «Ледового похода Балтийского флота», когда в марте — апреле 1918 года из Гельсингфорса и Таллина в Кронштадт «перебазировалось 236 кораблей и судов и 11 судов финских красногвардейцев» [80]. Не спасло — политиканам обычно не по пути с офицерами-патриотами.
Зато с «заговором послов» все обстояло очень серьезно.
Тот же Дж. Хилл (куда от него деваться, если британская разведка стояла у истоков буквально всех заговоров против советской власти?!) вспоминал, что на «закрытом заседании участников заговора», проводимом у американского генконсула в Москве, на котором «помимо дипломатов присутствовали английские, американские и французские офицеры и люди в штатском», было решено проводить следующие действия:
«1. Дезорганизация Красной армии подкупом, задержкой и разрушением продовольственного транспорта, следующего в Москву. Эта задача поручалась С. Рейли, капитану Дж. Хиллу, полковнику Берзину [81] из Кремля и британской агентуре из управления военных сообщений Красной армии. В Петрограде эту миссию должен был выполнять капитан Кроми.
2. Диверсионно-подрывная работа — взрывы, поджоги, аварии. За подготовку и осуществление этих террористических актов отвечали полковник французской армии Вертамон и его помощники из Французской военной миссии.
3. Разведывательная работа. Она возлагалась на К. Каламатиано, выдававшего себя за коммерсанта» [82].
Обратим внимание, что на первое место была поставлена «дезорганизация Красной армии». Впечатляет и «букет» иностранных дипломатических представителей, работавших против Советской России и ее вооруженных сил.
Казалось бы, в создавшихся условиях всем контрразведывательным службам следовало объединить усилия для достижения единой цели, однако «чистые» (употребляем этот термин по аналогии с понятием «чистый» дипломат, кто знает — поймет) военные контрразведчики отнеслись к чекистам крайне отрицательно.
«Нельзя упускать из виду и резко негативную реакцию народного комиссара по военным делам Троцкого на несогласованные с ним действия председателя ВЧК… Достаточно напомнить результаты межведомственного совещания
