Военного контроля — для борьбы со шпионажем в масштабах уже всей армии. Название это его работники взяли вместе с печатью расформированного отделения ВК при штабе Московского военного округа. Организация отделения была поручена 27-летнему большевику Максу Густавовичу Тракману, который, подбирая кадры, делал упор на партийных работников и лично ему известных коммунистов.
Тракман Максим Густавович (1890–1937). Окончил медицинский факультет Московского университета. В 1917 году мобилизован в царскую армию, член Исполнительного комитета Совета солдатских депутатов 12-й армии Северного фронта. В конце мая 1918 года — заведующий Оперативным отделом (Оперод) Наркомата по военным делам РСФСР. С октября 1918-го по январь 1919 года — военный комиссар 6-й стрелковой дивизии 7-й армии и член Совета комиссаров Эстляндской трудовой коммуны, в ноябре 1918 года — начальник 1-го отдела (отдел военного контроля) Регистрационного управления Полевого штаба РВСР. После Гражданской войны — секретарь Сибкрайкома ВКП(б); с 1928 года — заведующий Сибирским краевым отделом здравоохранения. Арестован и расстрелян в 1937 году.
Свидетельство современника:
«Вслед за уничтожением Зиновьева, Каменева, Бухарина, Рыкова и других очередь дошла и до сообщников. Нашли очаг правобухаринского заговора и в среде партийного и советского начальства в Новосибирске. Заведующий крайздравом Тракман… вдруг был арестован. Одновременно арестовали председателя крайисполкома Грядинского и некоторых других видных местных советских работников. Нам сказали, что они предатели».
Александр Леонидович Мясников,
академик Академии медицинских наук СССР
В отделении ВК были установлены строгая дисциплина и конспирация — оно даже и располагалось в отдельном от Оперода здании. В приказе от 14 июня Тракман указывал, что «все поручения, исполняемые отделением Военного контроля, даже самые незначительные, составляют государственную тайну, почему и должны сохраняться в строжайшем секрете. С первых дней отделение приступило к составлению сводок о внутреннем и внешнем положении республики — эту работу выполняло газетное бюро, в основном обрабатывавшее те газеты, которые издавались на территории бывшей империи. Агентурную работу осуществляла „активная часть“, возглавляемая И. А. Планцисом — в центре ее внимания находились иностранные посольства и представительства» [73].
Взяв за образец строжайшую секретность «разведочного отделения», отделение Военного контроля Оперода при этом встало на «классовые», «партийные» позиции, которых прежняя контрразведка не имела. Большевики умели извлекать уроки из ошибок предшественников.
Итак, летом 1918 года в вооруженных силах работали одновременно и независимо друг от друга Регистрационная служба Всероглавштаба, отделения по борьбе со шпионажем Высшего военного совета и отделение Военного контроля Оперода Наркомвоена.
«Когда в стране действует с полдюжины секретных служб… нельзя избежать дублирования в работе, недоразумений, интриг и даже комических осложнений», — рассуждал вышеупомянутый Джордж Хилл [74], имея в виду те спецслужбы, которые работают «по стране», то есть осуществляют разведывательную деятельность на ее территории. А если секретные службы работают на территории своей страны — и все в одном направлении? При этом руководство каждой из них по-своему определяло и понимало собственные задачи, самостоятельно их решая.
Чтобы разграничить сферу деятельности трех военно-контрразведывательных органов и исключить параллелизм в работе, руководство Наркомата по военным делам провело с 1 по 6 июля межведомственное совещание. Его участники единогласно приняли «Общее положение о разведывательной и контрразведывательной службе» и попытались «нарезать» каждой из спецслужб соответствующий участок деятельности.
Так, согласно Положению, «активную работу» проводили особое отделение Регистрационной службы ВГШ и создаваемые соответствующие отделения штабов военных округов, «отделения по борьбе со шпионством» при ВВС и штабах участков завесы, а также — отделение ВК Оперода Наркомвоена, то есть опять-таки все вышеуказанные органы. Было определено, что особое отделение Регистрационной службы, «не имея ограниченной территории для своей деятельности, ведет контрразведку за границей, ведает противодействием иностранному шпионажу в российских центральных учреждениях ведомств военного и иностранных дел и наблюдением и обследованием шпионской деятельности иностранных посольств, миссий и других официальных представителей иностранных государств при центральных учреждениях в России, а также разработкой по особым поручениям». Отделение ВК Оперода Наркомвоена занималось «активным противодействием разведке тех вооруженных сил, которые в данный момент угрожают Российской Советской Республике», и «ведало охраной от посягательств шпионов всех центральных советских учреждений, за исключением ведомств военного, морского и иностранных дел, и выполняет особые поручения по непосредственным заданиям Народного комиссариата по военным делам».
В общем, можно понять, что хотя «раздел контрразведывательной территории» и был произведен, но достаточно условно.
Зато четко обозначились два направления в развитии военной контрразведки, что в тех условиях было неизбежным. Военспецы ВГШ, ВВС и Морского Генерального штаба традиционно стремились к созданию «внеклассовой» и «внеполитичной» службы, тогда как работавшие в Опероде и в отделении ВК большевики и «сочувствующие» видели в военной контрразведке орган, «противостоящий разведкам внутренних и внешних врагов пролетарского государства». (Кстати, интересный момент: признание того, что и «внутренние враги» могут иметь свою разведку!) Второе направление представляется более рациональным: вариант «внеполитичной» контрразведки был в полном смысле слова «отработан» при Временном правительстве, когда, сохранив «белизну одежд», контрразведчики не смогли защитить государство. Впрочем, тут было виновато и само государство…
Обеспечением безопасности Красной армии и борьбой с проникновением в ее ряды «шпионов, неприятельских агентов, контрреволюционных агитаторов» и т. д. занималась также и Всероссийская чрезвычайная комиссия — орган Совета народных комиссаров. В предлагаемую схему она никак не вписывалась, хотя реально и выполняла большую часть контрразведывательной работы.
Известно, что после Октябрьской революции немалая часть офицеров, верных присяге и собственным убеждениям, активно включилась в борьбу с советской властью. Сотрудники ВЧК раскрыли и ликвидировали в Петрограде, Москве и ряде других городов такие контрреволюционные организации, как «Военная лига», «Организация борьбы с большевиками и отправки войск Каледину», «Союз реальной помощи», «Объединенная офицерская организация», «Всё для Родины», «Белый крест», «Черная точка», «Сокольническая военная организация», «Орден романовцев», «Союз георгиевских кавалеров» и другие, а также вербовочные организации, созданные для переправки офицеров в Белую армию. Подавляющее большинство участников этих организаций находились вне армии, так что, строго говоря, под юрисдикцию военной контрразведки не подходили, однако «подходы» к армии заговорщики не делать не могли. К тому же подавляющее большинство этих организаций было связано с «закордоном», чаще всего с Германией, войска которой пребывали на российской территории.
К примеру, в конце февраля 1918 года, когда германские войска наступали на Петроград, ВЧК разоблачила «монархический заговор Михеля». «Участник этого заговора капитан Наумов по подложным документам прибыл в Царское Село и, войдя в доверие Царскосельского совета, приступил к формированию под видом красногвардейской сотни контрреволюционного отряда. В сотню под видом рабочих и революционных солдат из Петрограда направлялись отъявленные белогвардейцы. Предполагалось, что после отправки отряда Наумова на фронт он ударит в тыл красногвардейским частям. В то же время другая часть организации должна была поднять восстание в самом Петрограде» [75].
А вскоре «бывших офицеров» начали призывать в ряды РККА, в результате чего за годы Гражданской войны в Красной армии оказалось свыше
