я подъезжала к дому, снова раздался звонок. Что нужен ветеринар. Потому как Рыжулину снова стало хуже, его проректалили, и вышел сгусток крови. И я начала набирать Инну.
Инны не оказалось в городе, но по телефону она меня заверила, что, скорее всего, его царапнули во время процедуры, и что ничего страшного — пройдет, «даже волноваться не стоит». Ровно то же самое мне повторили три других ветеринара, до которых дозвонилась. Посоветовали для собственного успокоения сделать коню клизму из настоя ромашки. Но приехать никто не мог: кого-то не было в городе, кто-то не мог оставить маленького ребенка…
Однако лучше Рыжулину не становилось. Скорее, наоборот. И, созваниваясь с начконом и по очереди со всеми доступными ветами, я заскочила домой, ухватила документы и ключи от машины и снова отправилась в конюшню, предварительно проконсультировавшись по поводу необходимых лекарств.
Был уже десятый час, работали только дежурные аптеки. В которых, к сожалению, из всего перечня оказались только кровеостанавливающие, да и то в ограниченных количествах. Но времени терять было нельзя, пришлось довольствоваться тем, что есть.
Ни разу ни до, ни после я не неслась по той колдобистой дороге со скоростью 120. И все равно на конюшню приехала уже в кромешной темноте. Рыжуль стоял под капельницей, вид у него был несчастный и испуганный, а пульс зашкаливал за 80 ударов в минуту.
— Если пульс нормализуется, значит, у коня есть шанс, — передал начкон прогнозы ветов. — А если нет…
О том, что будет, «если нет», я не хотела даже думать. Что значит «нет»??? Как может быть какое-то «нет»??? Ведь только-только у нас снова начало все налаживаться, после полутора лет каких-то непрерывных мучений.
Так началась ночная вахта.
Все наличные животные собрались у палаты болящего. Кот Черныш свернулся калачиком на сене, пес Бимбо занял место у моих ног, а другой пес Тимошка — у двери. Меня все время терзало чувство, что мы мешаем Рыжулину отдыхать, но стоило только мне, подумав, что он собирается лечь, эвакуироваться со всей командой из денника, он тут же выходил из дремоты, вскидывал голову, начинал топтаться у двери и беспокойно ржать, зовя нас обратно.
Именно в ту ночь я второй раз в жизни дрожащими руками сделала укол лошади. Потому что выхода не было…
И постоянно считала пульс. Наверное, каждые полчаса. А может, и чаще. 76, 79, 73…
Утром Рыжулину явно стало лучше. Он перестал беспокоиться, пожевал сена и выпил почти ведро воды. И я вздохнула с облегчением, что конь пошел на поправку.
Потом снова были капельницы, которые конь выдержал, как всегда, героически, и… частота пульса снизилась! До 56! А это давало надежду.
Впрочем, оказалось, что чудес не бывает, или они имеют определенный лимит, который мы исчерпали тогда, еще полтора года назад. Днем Рыжулину стало хуже. Он начал нервничать, пытался выйти из денника, а когда вышел и пошел по проходу, зашатался и начал заваливаться на бок, так что я поспешила завести его обратно, побоявшись, что, если он упадет, мы его просто не поднимем.
В деннике он лег. Ему сделали укол, и конь вроде как даже задремал. Пролежал несколько часов, пока не пришло время новых капельниц. Рыжулину было больно, он все больше нервничал и дергался, а потом замер, просто прижав меня к передней стенке денника и уткнувшись носом в плечо. Так я и простояла почти час, боясь пошевелиться. А на очередной капельнице, когда он выдернул из шеи иглу, вдруг почувствовала, что вот еще чуть-чуть, и меня саму придется реанимировать, и едва успев сунуть чомбур в руки стоявшей рядом хозяйке другой лошади, выскочила на улицу. Не знаю, сколько просидела на тюке соломы, но, когда вернулась, конь уже снова стоял спокойно.
Мне постоянно приходилось разговаривать с кем-то по телефону. Звонили веты, лошадники, из дома… К вечеру я просто возненавидела телефон, а в ушах стоял сплошной шум. Рыжуль все больше слабел, и все меньше помогали обезболивающие. Пока не перестали помогать совсем. Это ужасно, когда существо, которое от тебя зависит и рассчитывает на твою помощь, мучается от страшной, нестерпимой боли, а ты ничего, совсем ничего не можешь для него сделать…
Я впервые видела, как лошадь покрывается пеной от боли. И это было страшно.
А потом мы шагали, он покорно ходил за мной следом, периодически тыкаясь носом в спину и изредка останавливаясь, чтобы передохнуть. В него влили огромное количество обезболивающего, кололи и внутримышечно, и внутривенно, но ничего не помогало. И, когда позвонила мама, я, наконец, сказала то, в чем боялась признаться даже себе. Что Рыжуль, кажется, умирает…
Позвонила сестра, сказала, что они могут приехать. Я никого не хотела видеть. Но они все равно приехали. Правда, когда все уже было кончено…
Он лег возле опилочной кучи, потому что идти больше не мог. Лошади из «мальчиковой» левады сочувственно смотрели в нашу сторону, а Гонжище вообще повис на заборе, казалось, еще чуть-чуть, и он грудью просто выдавит жерди. Не знаю, понимали ли они, что происходит. Хотя, думаю, они понимают все куда лучше нас…
… В 9 вечера 30 июля Рыжулина не стало.
Приехали родственники. Рыжулина накрыли какой-то пленкой, подогнали машину, чтобы светом фар отгонять собак.
Но там дежурил наш верный друг Тимошка. Бимбо был с нами в домике, а малыш Тимоша так и просидел рядом с Рыжим до утра. Неотлучно.
Хотя я мозгами понимала, что все кончено, никак не могла в это поверить. Разве что временами накатывало осознание… Да что там говорить, я и до сих пор в это не верю… И, помню, еще тогда прекрасно анализировала, что со мной происходит. Этакая диссоциация — когда как бы отстраняешься от себя самой, как будто все, что творится, творится с кем-то другим, а не с тобой. Потому что иначе можно свихнуться… Чудесная вещь — эта наша психика…
Рыжулина похоронили на следующий день рано утром, возле рощи, возле кривульки-березы, где он так любил пастись.
Потом я поехала домой и отрубилась часов на 12. А на следующий день пошла на работу. И смотрела на солнечное затмение. А вообще, все было почти как всегда.
Как всегда… Не считая, пожалуй, того, что в этот день закончился мой большой этап «лошадиной» жизни. Длиной в бесконечные 3 года, 6 месяцев и 16 дней.
3 года, 6 месяцев и 16 дней, которые полностью изменили мою жизнь…
Когда конюшня маленькая, владельцы лошадей так или
